|
О КУЛЬТУРЕ КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ.
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:11 | Сообщение # 1 |
 админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Приветствие
Мы знаем, что отношения между людьми весьма неоднозначны: есть отношения равноправные, неравноправные, родственные, дружеские, приятельские, теплые, холодные, высокомерные, легкие, тяжелые, натянутые, напряженные и т. п. Сложность в том, что все оттенки человеческих отношений находят свое отражение в этикете, в частности, в речевом этикете. Проблемами речевого этикета, другими словами, природой человеческого общения, его формами занимаются многие научные направления, такие, как психолингвистика, социолингвистика, паралингвистика, этнолингвистика и т. д.
В адыгском языке существует большое число приветственных слов и устойчивых словосочетаний, приуроченных к самым различным ситуациям. Полагаем, что эта множественность является одним из показателей развития как самого языка, так и культуры межличностного общения его носителей. Вместе с тем на определенном уровне развития языка возникает проблема упрощения или даже унификации речевых этикетных стереотипов, как это произошло, например, в русском языке: на месте многих ситуативно регламентируемых формул вполне успешно и универсально используется слово «Здравствуйте». Оно удачно заменяет множество других, как то: «Доброе утро!», «Бог в помощь!», «С приездом!» и т. п., которые тоже не исчезли из лексикона. В адыгском языке сходную функцию выполняют общемусульманские: «Салам алейкум!» (букв.: «Мир тебе!») и «Дауэ ущыт!» (букв.: «Как дела»), но фактически эта формула стала ритуальным приветственным выражением. Первое приветствие употребительно в мужской речи и адресовано, скорее всего, только мужчине. При этом, если разница в возрасте между тем, кто приветствует и его адресатом довольно велика (например, отрок или юноша приветствует пожилого человека), то формула «Салам алейкум!» может оказаться неуместной как слишком высокая по стилю. «Дауэ ущыт!» – говорят обычно, приветствуя женщин, или же когда младший обращается к старшему. Эта формула не исключает необходимости повторить ее после ритуала приветствия, с выраженной вопросительной интонацией. Однако это уже следующая стадия в церемонии встречи, когда после взаимного приветствия стороны подступаются к деловой части беседы.
Возможно, не без влияния русского языка получил распространение прямой семантический вариант слова «Здравствуй (-те)!» – «Уузыншэм! (Фыузыншэм»). Видимо, более древним является слово «ФIэхъус!». Оно может быть переведено только при специальном лингвистическом анализе, для нас же достаточно сказать, что в нем содержится основа, означающая успешное прибытие.
Ситуативно обусловленных форм приветствия очень много. Некоторые из них (с компонентом «апщий») мы уже приводили. Их все можно подразделить на две группы:
1) По времени суток: «Уи пщэдджыжь фIы ухъу!» («С добрым утром», букв.: «Пусть твое утро будет добрым!»), «Уи махуэ фIы ухъу» («Добрый день!»), «Уи пщыхьэщхьэ фIы ухъу!» («Добрый вечер!»). В последние десятилетия получила популярность форма, прямо калькирующая русское приветствие: весто «...фIы ухъу» («...пусть станет добрым») используется усеченное «...фIыуэ» («с добрым...»). Это некоторым людям старшего поколения представляется искусственным, не вполне естественным, но все же оно уже приживается. Вместо «...фIы ухъу» используется иногда форма «...фIохъу апщий». Например: «ПщэдджыжьфIохъу апщий!» («С добрым утром!»), «ПщыхьэщхьэфIохъу апщий!» («Добрый вечер!»).
2) По роду занятий приветствуемого или приветствуемых. Человека, занятого любой работой, можно приветствовать так: «IуэхуфIохъу апщий!» (смысловой перевод – «Пусть дело будет добрым!»). Наряду с этим есть формы приветствия занятых разными видами работ: на пахоте, на косьбе, на уборке урожая, на току, на пастбище и т. д.
Возвратимся к процедуре приветствия. Если приветствующий или его собеседник находится у своего дома или во дворе, а другой проходит мимо, то следует произнести формулу приглашения: «Къеблагъэ!» («Добро пожаловать!») или «Фыкъеблагъэ» (то же, но в форме обращения к двум или нескольким людям. Обычно после первой такой формулы в дом не заходят, а только ритуально отвечают: «Еблагъэ куэд ухъу!» («Пусть многие к тебе жалуют!») или «ФIым дыхуеблагъэ!» («Пусть на добро пожалуем!»). Только после настоятельного приглашения (не для этикета, а от души) человек может стать гостем, если он намеренно не направлялся к данному хозяину. Если же он шел по делу именно к нему, тогда этикетное ожидание настоятельного приглашения не является обязательным.
В обоих случаях после того, как двое встретились и приветствовали друг друга, не сразу переходят к деловому разговору, а вначале справляются о делах и о здоровье друг друга. Самая распространенная формула при этом – «Дауэ ущыт?» (смысловой перевод – «Как дела?», однако данное сочетание охватывает как вопрос о делах, так и вопрос о здоровье). Словом, сюда входят все факторы, которые могут так или иначе повлиять на самочувствие собеседника. Есть еще вариант формулы с тем же назначением: «Сыт ухуэдэ?» («Как ты?») Оба эти выражения давно зафразеологизировались, поэтому не стоит их переводить. В выражения «Дауэ ущыт?» «Сыт ухуэдэ?» адыги вкладывают заботу о том, как живет собеседник, как идут дела на работе, дома, в семье, как он сам себя чувствует, здоров ли, весел ли или что-то не радует. Такие вопросы могут быть адресованы родным, близким знакомым. Есть еще выражения: «Как успехи?», «Что нового?», «Что слышно?» (Сыт бгъахъэрэ? Сыт хъыбар? Сыт зэрахьэрэ?). Бывает, осведомляясь, участливо спрашивают человека, перенесшего болезнь: «Ну, как ты?», «Поправился?» В той же ситуации адыги спрашивают: «Дауэ ущыт?», «Сыт ухуэдэ?», «Нэхъыф! ухъуа?» («Ухъужа?»). В выражение «Нэхъыф! ухъуа» («Нэхъыф! ухъужа») адыги вкладывают понятие – ушла ли болезнь из организма, полегчало ли? Если дела идут хорошо, отвечают в разных вариантах в зависимости от близости и родства, возраста и общественного положения спрашиваемого: «Хорошо, спасибо!», «Неплохо», «Нормально», «Все хорошо», «Все в порядке», «Прекрасно», «Замечательно!», «Великолепно!», «Лучше не бывает!». По-адыгски: «ФIыщ, хъарзынэщ, тхьэм уигъэпсэу!», «Тхьэр арэзы къыпхухъу! Iейкъым», «Дэгъуэщ, бэлыхьщ!», «Зэпэщщ, фIыщ!», «Узытегузэвыхьын щыIэкъым», «Зэран щыIэкъым», «ДокIуэкIыр хуэмурэ», «Допсэу», «ЩIагъуэкъым», «Зэрыщытщ», «ЗэрыпщIэщ» и т. д. А на вопрос «Сыт хъыбар?» – «Какие новости?» отвечают: «Хъерщ, Iэджи къокIуэк!» – «Добрые. Всякие слухи». «Iэджэ зэрахьэ» – «Всякое говорят» (о слухах). «Хъыбар лъэпкъ щыIэкъым» – «Никаких новостей». «ЩыIэщ хъыбар хьэлэмэт» – «Есть хорошие новости» и т. п. Что касается адыгского этикета в данной ситуации, следует отметить, что по его нормам вопросы эти в основном воспринимаются как трафаретные; на них достаточно коротко ответить этикетными формулами. Подробной долго рассказывать о себе при мимолетной встрече неприлично. Может статься, что знакомый чисто формально спросил, как дела? А на самом деле ему время не позволяет до конца тебя выслушать. Надо уметь ориентироваться по обстановке и соответственно на уровне требований этикета коротко ответить и со своей стороны тоже проявить интерес к собеседнику, а как его дела, как он сам себя чувствует, что у него интересного и т. п. Особо неприличным в таких случаях считается долго и нудно рассказывать о своих болезнях или скандальных случаях на работе, в семье, у соседей. Старшие говорят: от того, что ты каждому встречному пожалуешься, здоровье твое не улучшится и дела не станут лучше... Этим ты только убьешь время собеседника и испортишь ему настроение. Всегда надо помнить об этом. Формы приветствия разграничиваются и по стилю их употребления. Возьмем, например, стилистически сниженное выражение (Привет! – Сэлам), свойственное непринужденному общению друзей, хорошо знакомых людей, равных по общественному положению и возрасту: Привет! Сэлам! Здесь следует отметить, что ни по нормам русского речевого этикета, ни по нормам адыгского речевого этикета такая форма приветствия не применяется по отношению к старшим по возрасту, по общественному положению. Она также непригодна для приветствования гостей, незнакомых и малознакомых людей. На таком же стилистическом уровне надо воспринимать и формулу приветствия: «Здоров!». Только в отличие от «Привет!» «Приветик!» «Сэлам!» формула «Здоров!» не свойственна женской речи.
Речевой этикет в аспекте приветствования располагает еще и другими формулами, судя по всему, калькированными, ср.: «Приветствую вас» – «Сэлам узох»; «Разрешите вас приветствовать!» – «Сэлам уэсхыну хуит сыкъэщI!»; «Рад вас приветствовать» – «Си гуапэщ сэлам уэсхыну». Сфера их использования в сравниваемых речевых этикетах одинаковая: ситуация общения старшего по возрасту или положению с младшим в официальной обстановке.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:13 | Сообщение # 2 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Прощание
В русском языке употребительны несколько популярных формул прощания: «До свидания!» «До встречи!» «До скорой встречи!» «До завтра!» и т. д., а также: «Прощай!» «Прощайте!» Последние, в отличие от предыдущих акцентируют внимание
больше на временной протяженности срока, а то и обозначают расставание навсегда. Такие этикетные формулы в подобных ситуациях отсутствуют в речевом этикете адыгов. Они говорят: «Алыхьым жиIэм иджыри дызэхуэзэнщ, дызэрыл агунщ» – «Даст бог, еще встретимся, увидимся». Как видно, у адыгов нет этикетной формулы разлуки навсегда. Даже умершему, прощаясь с ним, они обещают: все там будем. А вот скрытые пожелания, содержащиеся в выражениях: «Всего хорошего!», «Всего доброго!», «Будьте здоровы!», «Счастливо!» – имеют свои аналогии и в адыгском речевом этикете: «ФIыкIэ», «Узыншэ ухъу!», «НасыпыфIэ ухъу!». Говоря «Всего хорошего!», «Всего доброго!» – русский человек высказывает пожелания собеседнику без намека на повторную встречу с ним. В адыгском выражении «ФIыкIэ» содержится желание прощающегося на повторную встречу по хорошему, по доброму поводу, ибо полная формула звучит так: «ФыкIэ дызэхуэзэ! (дызэхурезэ!)». Что означает: «Пусть мы встретимся по хорошему поводу!»
Стилистически возвышенные выражения: «Разрешите попрощаться! Позвольте попрощаться!» («Хуит сыкъэщ! сэлам уэсхыжыну!») для адыгского языка искусственны. Прощаясь вечером, на ночь, непосредственно перед сном, люди желают друг другу: «Уи жэщ фIы ухъу» («Спокойной ночи! Доброй ночи!»). Часто используются формулы: «Нэху лъэфI укъикI» («Пусть тебя застанет добрый рассвет!»), «Уи жэщ дахэ ухъу» («Пусть твоя ночь будет доброй (букв.: красивой)!»). Близким родственникам и детям желают приятных сновидений: «Уи пщIыхь дахэ ухъу». («Пусть сон твой будет добрым (букв.: красивым)!»).
Уезжающему желают: «Гъуэгу махуэ!» («Счастливого пути!»), «СыхьэтыфI тхьэм ухуишэ!» («В добрый час пусть бог тебя приведет!»). Сам же он отвечает: «Тхьэр арэзы къыпхухъу!» («Пусть бог будет тобой доволен!»), «Узыншэу ущыт!» («Будь здоров!»), «ФIыкIэ тхьэм дызэхуигъазэ!» («Пусть бог нас сведет по доброму поводу!» «ФIыкIэ»! – «Счастливо!»).
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:14 | Сообщение # 3 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Поздравления и пожелания
Наличие в формуле поздравления степенных определителей (определителей степени) типа: от всей души – си псэм къыбгъэдэкIыу, от всего сердца – си гум къыбгъэдэкIыу, сердечно поздравляю придают поздравлению повышенный эмоционально-экспрессивный тон. Тон, свойственный интеллигентам старшего поколения, обеспечивается включением компонентов: примите мои поздравления с..., примите от меня, от моей семьи самые искренние..., и т. д. Надо сказать, что все перечисленные формулы имеют налет книжности, искусственности, но все же они бытуют в речи современных адыгов. Более традиционные формулы связаны с упоминанием бога. Это признаки высокого стиля. Традиционные поздравительные формулы трудно отделить от благопожеланий. Вот некоторые из них. Поздравление с обновой: «ФIыкIэ улажьэ, нэхъыфIыжкIэ щыухыж!» («Износи на радость, на еще лучшее смени!»), «ФIыкIэ зыухьэ!» («Носи на радость!»). Поздравление с каким-либо успехом: «Уи насыпьщ тхьэм хигъахъуэ!» («Пусть бог тебе еще прибавит счастья!»), «Тхьэм пхуигъэбагъуэ!» («Пусть бог тебе приумножит!»), «Угъурлы тхьэм пхуищ!» («Пусть бог тебе сделает (эту вещь) счастливой!»), «ГъущIыпэ махуэ ухъу» («Пусть счастливым будет металл!») – при покупке автомашины. При выходе новой книги автору говорят, ставшую общепринятой в этом случае, формулу: «Щэм и щIагъ ухъу!» («Пусть она станет основой (стопки) вето (книг)!»).
Присутствие слов: «Разрешите», «Позвольте» в формуле поздравления подчеркивает стиль официальный, несвойственный традиции. То же и в поздравлениях типа: «От имени всего коллектива», «По поручению всего коллектива поздравляю с победой!»
Пожелание может строиться как выражение с глаголом «желать» и зависимым родительным падежом существительного или зависимым инфинитивом: Я желаю вам крепкого здоровья, кавказского долголетия! Я желаю вам успешно защитить диплом (сдать экзамен!). В данном аспекте глагол «желаю» часто сочетается со словами, определяющими степень желания: от всей души, от всего сердца, горячо, сердечно, что сообщает пожеланию особую вежливость и экспрессию. А когда необходимо указать на повод, вызвавший пожелание, глагол «желаю» сочетают со словами: по случаю (по случаю свадьбы, дня рождения и т. д.), по поводу, в связи с чем-либо. Это в официальных обстоятельствах. А в узком кругу, в частных случаях, вместо повода указывают дату праздника: В день рождения. В этот радостный день я желаю тебе...
В кабардино-черкесском языке лексическое значение глагола «желать», «желаю» передается глаголами «сыхуёйщ» – «хочу», «сфIэфIщ», «си гуапэщ» – «мне приятно. И соответственно исходят из возможностей языка, оформляя то или иное этикетное выражение для данного аспекта речи. Так, например: «Сэ, сыхуейщ (си гуапэщ) уэ экзаменыр фIыуэ птыну» (букв.: «Я хочу, чтобы ты хорошо сдал экзамены», «Мне будет приятно, если ты хорошо сдашь экзамены»). Есть еще формула: «Сыпхуохъуапсэ», что в буквальном переводе означает: «Желаю добра для тебя». Мы беспрерывно желаем много хорошего друг другу. Желаем доброй ночи («Уи жэщ фIы ухъу!»). Желаем крепкого здоровья («Уи узыншагъэр быдэ ухъу!, Узыншагъэ быдэ тхьэм къуит!»). Желаем мира, счастья, взаимопонимания молодой семье («УнагъуэщIэм зэгурыIунэгъэ, мамырыгъэ, нэмыс, насып илъыну дыхуейщ, ди гуапэщ, дыхуохъуапсэ, дыхуохъуахъуэ»). Желаем всему человечеству мира, счастья («Дуиейм цIыхуу тетым насыпрэ мамырыгъэрэ яIэну дыхуейщ, дыщIохъуэпс»). О том, что адыги отличаются богатым арсеналом форм благопожеланий, говорит статья Б. X. Бгажнокова «Психология адыгской благожелательности». Действительно, в адыгском речевом этикете множество традиционных этикетных формул, специально предназначенных для выражения благодарности за благопожелание, за добрые поступки, за приветствие, за сочувствие, за поздравления, за подарок, за оказанное внимание, уважение, почтение и т. д. и т. п. Одним словом, у адыгов найдется этикетная формула выражения благопожелания буквально, можно сказать, на все случаи жизни, включая не только радостные, но и даже горестные моменты. Так, например, за угощение благодарят: «Фи ерыскъыр убагъуэ!» (букв.: «Пусть умножится ваша пища!»), «Къызыхэфхар убагъуэ, Къэнар фIыкIэ фышх! ГуфIэгъуэкIэ тхьэм къывигъащтэ» («Пусть умножатся те запасы, откуда взяли угощение. Оставшееся съедите с аппетитом или оставшееся израсходуйте по радостному поводу»). Подавшему кружку воды говорят: «Псым хуэдэу уаулъагъу!» («Чтобы тебя любили, как воду»), «ГъащIэ кIыхь ухъу!» («Чтобы продлилась жизнь твоя»), «Упсэу!» («Живи долго!»). Купившему скот или птицу для разведения желают: «Пхуэбагъуэ» («Пусть размножится купленный тобой скот»). Убирающему урожай желают: «ФIыкIэ фышх» («Пусть вы съедите по-доброму!»). Поступающему учиться или строящему какие-то жизненные планы пожелают: «Уи мурадыр тхьэм къуигъэхъулIэ!» («Пусть бог поможет тебе достичь своей цели»), «Тхьэм ухущIигъэхьэ!» («Пусть бог позволит тебе осуществить намеченное»). Если кто-то по возрасту или по состоянию здоровья выражает опасение, что вряд ли доживет, увидит чего-то, ему желают: «Уи нэ фIыкIэ илагъу! Тхьэм фIыкIэ уигъэлъагъу!» («Пусть ты увидишь на добро (на радость), в добром состоянии здоровья»).
Поделившемуся своей радостью по поводу женитьбы или замужества близких, выздоровления от страшного недуга или возвращения из службы в армии желают: «ГуфIэгъуэ кIыхь тхьэм пхуищI!» («Пусть продлится твоя радость!»). Если невесту привезли в дом жениха, желают всей семье жениха: «Лъапэ махуэ къырихьауэ тхьэм къыщIигъэкI!» («Пусть вместе с ней счастье войдет в ваш дом!»). Дочь вышла замуж, уехала из отцовского дома. Отцовскому дому желают: «Лъэдакъэ махуэ къыщинауэ тхьэм жиIэ!» («Пусть окажется, что она у вас оставила счастливый след» (букв.: «счастливые пятки»). Такое пожелание предназначалось для облегчения прощания с любимой дочерью, или сестрой в связи с замужеством.
Принято было к гостю в дом приглашать соседей, знакомых, которые должны были развлекать его (ее) разговорами, беседой, музыкой разделить с ним трапезу – праздничное угощение, приготовленное для гостя. Они, уходя, прощались с хозяевами, а гостю желали: «Уи хьэщIэгъуэ фIы ухъу!» («Пусть время, проводимое в гостях, хорошим (добрым) будет»). Близким и родным умершего или погибшего, выражая соболезнование, желают: «Тхьэм пщимыгъэгъупщэкIэ!» («Пусть бог поможет, чтобы ты не забыл»). Те, которые желают горюющему не забывать постигшее его горе, знают, что смерть каждого из людей – закон природы и никто из сочувствующих ничего не в силах изменить. Поэтому, выражая человеку соболезнование, желают, чтобы никакое иное горе, порою еще более тяжкое, не свалилось на него. Желая: «Тхьэм пщимыгъэгъупщэкIэ», как бы говорят: «Терпите это горе с достоинством, и пусть более ничто вас не омрачит!» В случае смерти молодого, к указанному пожеланию добавляют: «Абы къимыгьэщIар къыфхущинауэ тхьэм къыщIигъэкI!» («Пусть непрожитые им годы прибавятся вам!)». Взрослым покойникам желают: «Тхьэм и гуэныхь къыхуигъэгъу!» («Пусть простятся ему все прегрешения»).
Тем, у кого родился ребенок, желают: «Псэ быдэ цIыкIу фхухъу!» («Пусть станет крепким здоровьем!»). Построившим дом или получившим новую квартиру желают: «Тхьэм фыщIигъэтыншыхь!» («Пусть бог вам даст в нем благоденствие!»), «Тхьэм фыщIигъэузыншыхь!» («Пусть бог вам дарует (в этом доме) здоровье!»). Можно заметить, что по каждому незначительному поводу в жизни адыги желали счастья и везения. Так, вступающим в брак и молодоженам желали взаимного счастья, заболевшему – скорейшего выздоровления, чихнувшему – долгих лет жизни, а девушке, оказавшей какую-нибудь услугу – счастья (НасыпыфIэ ухъу!) и хорошего жениха (ЩIалэфI натIэ ухъу). Продающему что-нибудь – хорошей выручки (УэсафI пхухъу!), потерявшему что-нибудь– найти пропажу! (Уи насып тхьэм химыхкIэ), сделавшему покупку – чтобы покупка принесла счастье (Угъурлы пхухъу), купившему новую постель – чтобы отдыхалось в ней (Тхьэм ухигъэтыншыхь!).
Столкнувшись с таким богатством этикетных формул благопожелания, многие ученые зачастую не понимали и не оценивали этот факт должным образом. Так, Бгажноков Б. X. отмечает, что наличие такого богатства форм взаимного обхождения у целого ряда народов зачастую многими зарубежными учеными воспринимались как признак «дикости или деградации, а кто-то даже выдвинул тезис об их возможном нравственном разложении». Подобные оценки нам кажутся настолько неправомерными, что даже не заслуживают дискуссии, особенно в наше время, когда у наших людей чувствительно ощущается дефицит доброжелательности. Прогрессирующее за последние десятилетия планомерное целенаправленное разрушение традиционных структур и стандартов общения, бесспорно, не обещает ничего хорошего ни для отдельных народов, ни тем более в интересах укрепления межнациональных отношений. Настоящая полнокровная интернациональная дружба, сотрудничество, взаимоуважение между нациями возможны лишь тогда, когда каждая нация имеет свое лицо, свою перспективу развития. Недопустимо думать в наше время, что благожелательность людей друг к другу может привести к «нравственному разложению». Напротив, мы полагаем, что благожелательность – гуапагъэ, как нравственная категория, может выполнять различные исторически важные функции, если ее иметь в основе производственных, общественных отношений между людьми, если на основе благожелательности строить отношения между отдельными национальностями и целыми народами и, наконец, международную дипломатию. Встречается и такое, что не только зарубежные ученые, а и отдельные представители народа, с которыми нас связывает многовековая история, оказываются не в состоянии правильно оценить нашу доброжелательность. Повышенные внимание и почтение, которые мы оказываем гостям в расчете на взаимопонимание, к сожалению, иногда наталкиваются на полное непонимание, даже, можно сказать, на высокомерие. Нередко все наше внимание и доброжелательность расцениваются не как знак нашего этикетного воспитания, а как низкопоклонство перед вышестоящим по должности на служебной лестнице. Чуть ли не в каждом знаке внимания пытаются угадать какую-нибудь запланированную заранее просьбу в интересах народа, а то и в личных целях. О таком понимании адыгского этикета адыги говорят: «Хабзэр убзэ зыфIэщIым хуэпщIэнум и ныкъуэр къегъанэ» – букв.: кто этикет воспринимает как подхалимство, низкопоклонство, тот наполовину сокращает предназначенное ему этикетом почтение.
В наше время встречаются и, будем так называть, внутринациональные недоразумения, связанные с соблюдением норм «адыгэ нэмыс». В частности, по отношению к старшим. Бывают случаи, когда молодые люди по-своему оказывают почтение старшим, а те их якобы не воспринимают. Так, одна молодая женщина, с недоумением рассказывала, как однажды в автобусе она уступила свое место пожилой женщине, а та лишь вежливо поблагодарила и осталась стоять по-прежнему, не воспользовалась уступленным ей местом. Почему, интересно? Тогда рассказывающую спросили: «Вы сразу уступили ей место, как только вы ее заметили или некоторое время раздумывали?» Оказалось, она это сделала не сразу. Пожилая женщина поняла, что ей оказывают почтение не с большой охотой, и отказалась принять такую «жертву». «Адыгэ нэмыс» не рассчитан на вымогательство уважения, на оказание каких-то почестей кому-либо из-под палки. Скорее всего здесь расчет на культуру души. Воспитанному в правилах традиционного этикета странно слышать, как иногда в больших городах в метро водители поездов время от времени напоминают пассажирам, чтобы те уступали места старшим и женщинам. Согласно адыгскому этикету, оказывающий почтение старшему или женщине должен это делать от себя и с готовностью, искренне, словно радуясь тому, что представился такой случай. А когда это делается по требованию водителя или еще кого-нибудь, сам поступок, нам кажется, теряет свой положительный нравственный потенциал. Увы, и это, как многое другое в условиях толчеи большого города, все более уходит в историю... Как и во многих других случаях, суровая и фактически не регулируемая нами действительность ломает добрые стереотипы, и если молодые люди все реже встают в автобусе навстречу слабому человеку или старшему, то это не наступление цивилизации, а наша собственная деградация. Не следует громко и грубо возмущаться, глядя на молодых, сидящих на своих местах и не думающих уступить. Надо с самого раннего детства воспитывать в людях уважение к себе, к своему человеческому достоинству, ко всему лучшему, что в нем самом может быть!
Адыгэ нэмыс тем и отличается, что по его нормам и старшие должны иметь собственную «гордость». Встречаясь с невоспитанными молодыми людьми, они не требуют от них уважения к своей персоне любой ценой и даже не примут их, если бы те и захотели оказать свои услуги. Формальное соблюдение требований «нэмыс» их не устраивает. Я знала пожилого мужчину, который после смерти жены более 20 лет оставался на попечении сыновей, снох и внуков, и при этом всем давал понять, что не каждый достоин оказывать ему какие-либо услуги, что это надо заслужить. И все стремились заслужить его расположение, белой завистью завидовали тем, кому это удавалось, кому разрешено уважаемым всеми дедом ухаживать за его одеждой, квартирой, готовить для него еду или кому он доверяет какие-то разовые поручения.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:16 | Сообщение # 4 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Гостеприимство
Адыгэ нэмыс, адыгэ хабзэ устанавливают строго определенные нормы поведения как относительно хозяев, всех членов семьи, так и самого гостя. Начиная с появления гостя во дворе хозяина у коновязи до самых его проводов все было подробно расписано: как приветствовать гостя, как пригласить его в дом, в кунацкую, как проводить в комнату и посадить, какое место ему предложить за столом, на какие темы вести разговор при госте, какие вопросы позволительно задавать ему, как его занимать (веселить, развлекать) после застолья, как проводить на ночной отдых, кто и как обхаживает его одежду, его лошадь (быков) и т. д.
Все это ориентировалось на то, чтобы гостю было удобно/приятно и интересно в доме хозяев. При этом человек усердствовал не для того, чтобы проявить себя, а для того-, чтобы через свой поступок выразить лучшие традиционные качества народа. Ибо при нарушении или не вполне качественном исполнении обычаев предков общественное мнение было беспощадным. Несмываемым позором для себя, семьи, членов фамилии считалось отказать гостю в приеме или же не суметь защитить его честь. Такой адыг компрометировал весь свой род и даже все село. Семья, оказавшаяся неспособной исполнить свой долг гостеприимства, подвергалась насмешкам, осуждению и игнорировалась соседями, знакомыми, с нею не рекомендовали вступать в родственные отношения. Мысль, о том, что скажут о ней гости по возвращении к себе, преследовала и направляла хозяина. Днем и ночью он хлопотал возле гостя, старался быть при нем неотлучно, лишь оставлял его на короткое время, чтобы узнать, накормлены ли лошади приезжих. Все делалось из убеждения, что он исполняет завет отцов и долг гостеприимства. И при этом немаловажную роль играл факт, общепринятый в народе, что уважение хозяина семьи и самой семьи зависело от того, насколько часто ее посещали гости.
Гостеприимство – социальный обычай, в разной степени свойственный всем народам. Адыгами тот обычай воспринимался как одна из величайших человеческих добродетелей, что отметили все иностранные ученые, которые когда-либо побывали в стране адыгов. В частности, уже известный читателю Джорджио Интериано в XV веке отмечал, что у адыгов «в обычае «гостеприимство и с величайшим радушием принимать всякого». Джиованни Лукка в XVII веке писал об адыгах, что «нет в мире народа добрее или радушнее принимающего иностранцев». «Гостеприимство,– отмечал два столетия спустя К. Ф. Сталь, – есть одна из важнейших добродетелей черкесов...» «Память прежнего гостеприимства сохранилась в преданиях... Несмотря на все бедствия и политические перевороты, эта добродетель не ослабела и поныне», – писал в первой половине XIX века Ш. Ногмов. Однако так было до поры до времени. Гостеприимство, как и все другие компоненты традиционно-бытовой культуры адыгов с изменениями социально-экономических условий жизни народа трансформировалось понемногу, приспосабливаясь к новым условиям. Но об этом позже. А пока продолжим наш рассказ о гостеприимстве адыгов, обратившем в прошлом на себя доброе внимание ученых, писателей.
Гарданов В. К. пишет: «Право совершенно незнакомого человека останавливаться в качестве гостя в любом доме и безусловная обязанность хозяина оказать ему самый радушный прием и представить все необходимое – вот что прежде всего характеризовало обычай гостеприимства у адыгов».
«В Черкесии, – отмечал Хан-Гирей, – путник, томимый голодом, жаждою и усталостью, везде обретает гостеприимный кров: хозяин дома, где он остановился, встречает его радушно и, не будучи с ним вовсе знаком, прилагает все возможное старание его успокоить, даже не спрашивая, кто он таков, откуда и зачем едет, доставляет ему все нужное».
«Гостеприимство развито было между черкесами в самой широкой степени и составляло одну из важнейших добродетелей этого народа, – писал Дубровин. – Гость был священною особою для хозяина, который обязывался угостить, охранять его от оскорблений и готов был пожертвовать для него жизнью, даже и в том случае, если бы он был преступник или кровный его враг». И далее: «...Каждый путешествующий черкес останавливался там, где его застигала ночь, но предпочитал остановиться у знакомого, и притом человека достаточно такого, которому не было бы слишком обременительно угостить приезжего.
...Хозяин, заслышав издали о приезде гостя, спешил к нему навстречу и держал стремя, когда тот слезал с лошади. В глазах каждого черкеса не было таких поступков и услуги, которые могли бы унизить хозяина перед гостем, как бы велика ни была разница в их общественном положении. Едва только гость слезал с лошади, как хозяин прежде всего снимал с него ружье и вводил в кунацкую, указывая там место, обложенное коврами и подушками, в самом почетном углу комнаты. Здесь снимали с приезжего все остальное оружие, которое ими развешивалось в кунацкой или относилось в дом хозяина. Последнее обстоятельство имело у черкесов двоякое значение: или что хозяин брал, по дружбе, на себя всю ответственность за безопасность гостя в своем доме или что, не зная его, не очень ему доверял.
...Усевшись на почетном месте, приезжий, как водится у черкесов, проводил некоторое время в глубоком молчании. Хозяин и гость, если они были незнакомы, рассматривали друг друга с большим вниманием. Промолчав несколько мгновений, приезжий осведомлялся о здоровье хозяина, но считал неприличным расспрашивать о жене и детях. С другой стороны, черкесы считали нарушением правил гостеприимства закидывать гостя вопросами: откуда он приехал, куда и зачем едет, гость, если желал, мог сохранить полное инкогнито. Хозяин спрашивал его о здоровье только тогда, если приезжий ему был знаком, в противном случае делал этот вопрос не ранее того, как гость объявлял свое имя. В промежуток времени, до ужина – считалось неприличным оставлять гостя одного, и поэтому к нему являлись один за другим соседи хозяина с приветствиями. Почин всякого дела шел от гостя. Он начинал разговор и просил присутствующих садиться, те сначала отказывались, считая неприличным сидеть в присутствии гостя, но потом старшие по летам уступали вторичной просьбе и садились, а младшие стоя размещались вокруг комнаты. Во время разговора, по обычаю, гость обращался исключительно к почтенным лицам или старшим по летам, и мало-помалу разговор делался общим. Общественные интересы страны, внутренние происшествия, сведения о мире или войне, подвиги какого-нибудь князя, приход судов к черкесским берегам и другие предметы, заслуживающие внимания, составляли содержание разговора и были единственным источником, из которого черпались все черкесские новости и сведения.
В разговоре соблюдалось самое тонкое приличие, придающее черкесам при общении между собой вид благородства или благопристойности. Появление прислуги или сыновей хозяина, или его соседей с умывальницей и тазом, для омовения рук, служило знаком того, что ужин готов. Вслед за умыванием вносились в кунакскую небольшие столики о трех ножках. Столики эти известны у черкесов под названием анэ (Iэнэ).
Черкесы были всегда чрезвычайно умерены в пище: ели мало и редко, особенно во время походов и передвижений. «Печали желудка, – говорит пословица,– легко забываются, а не скоро – лишь муки сердечные». Кушанье подавалось чисто и опрятно. Молоко черкесы ели деревянными ложками, говяжий отвар или бульон пили из деревянных чашек, а все остальное ели руками. Зарезанный для гостя баран варился в котле целиком, за исключением головы, ног и печени, и, окруженный этими принадлежностями, приправленными рассолом, подавался на одном из столов. Следующее блюдо состояло также из отварной баранины, разрезанной на куски, между которыми становилась каменная чашка с шипсом – кислым молоком, приправленным чесноком, перцем, солью; в этот рассол туземцы макали баранину. Затем по порядку и достоинству следовали четлибжь – курица с приправою лука, перца, масла; на стол клали пасту... За четлибже – опять кислое молоко, с кусками отварной бараньей головы, ватрушки с творогом, пирожки из творога, плов, шашлык, жареная баранина с медом, рассыпное просо со сметаной, сладкие пирожки. В конце обеда приносили котел с очень вкусным супом, который наливался в деревянные чашки с ушками и подавался гостям. Вино, пиво, буза или арак и, наконец, кумыс составляли принадлежность каждого обеда. Число блюд, смотря по значению гостя и состоянию хозяина, бывало иногда весьма значительно. Так, в 1827 году Натухайский старшина Дешеноко-Темирок, угощая посетившего его английского сераскира Гассана-пашу, подал ему за обедом сто двадцать блюд. За ужин садились по достоинству и значению; лета играли в этом деле весьма важную роль. Лета в общежитии черкесов ставились всегда выше всякого звания; молодой человек самого высокого происхождения обязан был встать перед каждым стариком, не спрашивая его имени и оказывая уважение его седине, уступить ему почетное место, которое в приеме черкесов имело весьма большое значение.
Когда старший прекращал еду, то все, сидевшие с ним за одним столом, также переставали есть, и стол передавался второстепенным посетителям, а от них переходил дальше, пока не опустеет совершенно, потому что черкес не сберегал на другой день того, что было однажды приготовлено и подано. Чего не съедали гости, то выносилось из кунакской и раздавалось на дворе толпе детей и зевак, сбегавшихся на каждое подобное угощение. После ужина подметали и приносили снова умывальницу и на этот раз подавали небольшой кусочек мыла на особом блюдечке. Пожелав гостю спокойствия, все удалялись, кроме хозяина, который оставался тут до тех пор, пока гость не просил его также успокоиться.
Приезжий засыпал с полной уверенностью, что лошади его накормлены; что им дана подстилка, или что они пасутся под надзором особо назначенного на этот раз пастуха... что хозяйка дома встанет рано, до рассвета, чтобы успеть приготовить самые разнообразные блюда и как можно лучше угостит приезжего... При отъезде хозяин и гость пили шесибжь – застремянную чашу. Гость выходил во двор; лошади его и его свиты были оседланы и выведены из конюшни; каждую из лошадей держал особый человек и подавал стремя. Если гость приехал издалека, то ему оказывался еще больший почет: тогда хозяин, не довольствуясь прощанием в доме, садился также на лошадь, провожал несколько верст и возвращался домой только после нескольких долгих убеждений и просьб со стороны гостя».
Созданию гостю наибольшего удобства и покоя предназначено было наличие у адыгов специального гостевого дома – хьэщIэщ (букв.: место для гостя), известного в переводной литературе под названием кунацкой. ХьэщIэщ строился в наиболее удобном месте усадьбы, т. е. вдали от жилища хозяев, ближе к воротам. Рядом с гостевым домом располагалась обязательно конюшня или коновязь. Если гость приехал на коне, то он мог о нем не беспокоиться. Все, что необходимо, сделают хозяева: расседлают лошадь, накормят, напоят, отведут на огороженное пастбище, а в непогоду будут содержать в специальном помещении. В адыгской семье принято было все лучшее приберегать для гостей. Вот и кунацкая – хьэщIэщ представляла собой самое уютное помещение, обставленное лучшей частью имущества хозяев. Здесь обязательны были столы – треноги, называемые адыгами «Iэнэ», кровать с набором чистого постельного белья, ковры, циновки. А на стенках развешивались оружие, музыкальные инструменты. Так, старший приветствовал гостя, младшие занимались конем или быками с арбой, женщины – хозяйственными делами. Если гость оказывался старше возрастом, хозяин занимал левую сторону, сопровождая его в кунацкую. Приглашая гостя в хьэщIэщ, хозяин указывал правой рукой направление и, шагая несколько впереди, шел как бы боком. У самого входа хозяин замедлял шаг, пропуская гостя вперед. А гость должен был зайти с правой ноги, тем самым символизируя принос счастья в этот дом. Если среди приехавших гостей были и женщины, то для их встречи, наряду с мужчинами, выходили и женщины, которые приветствовали друг друга обниманием трехкратным: сначала за правое плечо, затем за левое и завершалось правым плечом. Интересно, почему приветствие обнимания начиналось с правого плеча и заканчивалось правым? Случайное ли это совпадение? Оказывается, нет. Вспомним, какое значение в адыгском этикете придавалось словам – правый – левый, обозначающим в языке противоположные стороны: ижь – правая сторона, сэмэгу – левая сторона. Издавна установилось, что у адыгов правая сторона считается более уважаемой, почетной, удобной. Исходя из этого, определялось место старшего «ЖьантIэ». Гостя сажают справа от старшего хозяина дома или его представителя – одного из старших рода. Если два человека идут (или едут) вместе, то старший из них по адыгскому этикету должен стоять справа, а младший – слева, на полкорпуса отставая от старшего. Занимать место рядом (на одном уровне) со старшим при ходьбе или езде на лошади считалось нескромностью, даже бахвальством, а опережать старшего хотя бы на полкорпуса – признаком плохого воспитания. В данном случае помимо престижности правой стороны присутствует и престижность находящегося впереди («Япэм ит»). Таким образом, при подобном порядке следования в пути считается, что старшему сполна оказывается почет и уважение, если младший стоит слева и несколько отстает. Женщин, независимо от их возраста, ставили по правую сторону, тем самым подчеркивая уважение к ним.
Принимать что-либо от старшего или передавать ему следовало только правой рукой. Протягивание старшему левой руки считалось признаком неуважения старшего, а стало быть плохого воспитания. Входя в дом, правой ногой переступают порог дома (это якобы приносит счастье). А если кто-то переступает порог дома левой ногой, это приравнивается к недоброжелательному отношению к этому дому, к людям, живущим в этом доме. Поэтому обряд «унэишэ» (ввод невесты в дом) в числе других традиционных обрядных требований (постелить свежую баранью шкуру на пороге, осыпать невесту орехами, зерном (просом, фасолью), монетами, конфетами – «къепхъых», помазать губы невесты медом со сливочным маслом – «IурыцIэлъ», выстрелить по очажной трубе (в момент переступления порога невестой) предусматривает, чтобы молодая обязательно переступила порог правой ногой.
Во время праздников, торжественных обедов на стол перед самым старшим (тхьэмадэ) кладут правую половину головы мелкого рогатого скота, зарезанного по данному поводу. Левую же половину не только не ставят на стол, но и даже запрещается выносить из дому. Желая кому-нибудь удачи в определенном деле, ему говорят: Iуэхум Iэ ижь тхьэм ухуищI (букв.: чтобы бог повернул к делу правой рукой). Так же, желая подчеркнуть чье-либо неумение трудиться, неприспособленность к труду, адыги говорят: «Ар Iуэхум хуэсэмэгущ».
Кстати, к адыгскому этикету имеет отношение и левая нога. До сегодняшнего дня существует адыгский обычай, согласно которому всадник – вестник горя (щыхьэкIуэ шу) спешивается так, чтобы он встал на землю сначала левой ногой. Поэтому выражение «сэмэгумкIэ къысхуепсыхащ» (спешился с левой ноги) означает: «Он прибыл ко мне с сообщением о смерти кого-то». Верхового вестника горя узнавали в пути по тому, как он держал повод правой рукой, а плеть – левой. Нормой считают спешивание, когда всадник сначала снимает со стремени свою правую ногу, переносит ее с правой стороны лошади на левую (при этом левая нога остается в стремени) и становится на землю сначала правой ногой, затем левую ногу освобождает от стремени и становится слева от лошади.
Вестник же горя спешивается на правую сторону лошади и ставит сначала на землю свою левую ногу. При обычной езде повод держат левой рукой, а плеть – правой. Предпочтение правой стороны у адыгов распространялось и на различные поверья. Так, они считали, что если правая ладонь чешется (Iэгу ижьыр шхэмэ), ожидается прибавка, получишь деньги, подарок, а если же левая ладонь чешется (Iэ сэмэгур шхэмэ), то ожидается потеря, расходы, ущерб. Если правая сторона лица чешется или правый глаз дергается (НэкIу ижьыр шхэмэ, е напщIэ ижьыр хэлъэтмэ), это предвещало радостные события. Если левая сторона лица чешется или левый глаз дергается (нэкIу сэмэгур шхэмэ, е напщIэ сэмэгур хэлъэтмэ), то не миновать слез, горя. Если правое ухо звенит (тхьэкIумэ ижьыр вуумэ), услышишь радостную весть, а если левое ухо звенит (тхьэкIумэ сэмэмэгур вуумэ), ожидается дурная весть, неприятное известие и т. д.
Даже детей учили в старину обувать сначала правую ногу, затем уже левую, а снимать обувь начинали с левой ноги.
Адыги, заметив, что ребенок становится левшой, предупреждали его несколько раз. Если словесные предупреждения оказывались малоэффективными, они били его по левой руке, когда тот вместо правой руки протягивал левую. Если это не помогало, они ранили ножом не очень глубоко один из пальцев левой руки и завязывали его левую кисть и держали в таком виде до тех пор, пока ребенок не привыкал брать предметы правой рукой, есть правой рукой. Так постепенно приучали его правую руку к более активной работе.
Символическое восприятие адыгами слов правый – левый нашло свое отражение и в их религиозных воззрениях. Так, они утверждали, что согласно Корану у каждого человека на правом плече сидит ангел и записывает все его добрые дела, а на левом плече сидит другой ангел и записывает все его недобрые дела, чтобы на страшном суде все взвесить, что им сделано. На одну чашу весов положат недоброе, на другую – доброе. Если доброе перевесит – пойдешь в рай, недоброе перевесит – пойдешь в ад и т. п. Помещение добрых дел на правой стороне, а злых – на левой, встречающееся в иудейской, христианской, мусульманской и других религиях, уходит корнями к древнейшей космогонии, признававшей в мире вечно противоположных, противоборствующих начал добра и зла и отражает дуалистическое представление древних людей о мироздании.
Адыгэ нэмыс предписывал специальные правила тактичного поведения как хозяев, так и гостей во время встречи – приветствия. Они предусматривали очередность приветствия с учетом возраста, пола. Первым здоровался идущий. Здоровался со старшим мужского пола. С женщинами: здоровались после мужчин. Обменивались рукопожатиями, причем ладонями, а не кончиками пальцев. Признаком невоспитанности или плохого воспитания считалось пристально смотреть в глаза здоровающемуся. («И нэр ирищIу, и нэм щIэплъыхьу».) Полагалось слегка опустить глаза и лишь время от времени поднимать их, разговаривая с гостем или старшим по возрасту. При встрече близких знакомых, подчеркивая свое расположение друг к другу, протянутую для приветствия руку каждый пожимал двумя руками и некоторое время не отнимал рук. Все это сопровождалось соответствующими речевыми этикетными формулами типа: Уузыншэм! ФIэхъус! Сэлам! Сыт ухуэдэ (тхьэм жиIэм), Дауэ ущыт? Сыт уи узыншагъэ? («Здравствуй!», «С прибытием!», «Салам!», «Как живешь (благодаря богу)?», «Как живешь?», «Как здоровье?») и т. д. Незнакомого гостя приветствовали пожатием правой руки. Причем сила пожатия тоже оговаривалась. Рекомендовалось умеренно, средне пожать руку незнакомого человека (гостя). Совсем не пожимать протянутую руку, а слегка прикоснуться к ней, расценивалось как какой-то нежелательный признак. Всю силу вложить в рукопожатие – тоже считалось неприличным. Такое же положение с объятием (обниманием), с выражением своих эмоций по поводу встречи. В осанке, в походке, в позе, в жестикуляции должно было постоянно присутствовать чувство меры, соответствующее возрасту, полу, росту, комплекции. Прибывшему гостю оказывались самые различные знаки внимания и уважения. Так, проводив его в хьэщIэщ, ему помогали снять верхнюю одежду, оружие и усаживали на почетное место. При желании он мог сохранить полное инкогнито, а спрашивать, кто он, откуда и куда держит путь считалось неприличным. Гостя можно было расспросить лишь по истечении трех дней. И тогда хозяин не позволял себе касаться тем, неприятных гостю или задавать двусмысленные вопросы. В процессе разговора не перебивали, не переспрашивали, не задавали уточняющих вопросов, не спорили с ними, даже если они были не правы или в чем-то ошибались. Гостя надо было уметь слушать внимательно и заинтересованно. При госте не допускалось переговариваться на непонятном языке. Не случайно англичанин Джемс Белл писал: «По всему тому, что я видел, я смотрю на черкесов в массе как на самый вежливый от природы народ, который я когда-либо знал или о котором я когда-нибудь читал». Умение хозяев вести беседу, занять гостя, а также способность со стороны гостя достойно поддержать начавшийся разговор, продолжить его – считалось хорошим тоном поведения.
В доме, где остановился гость, должен царить покой и порядок: в присутствии гостей не прибирали комнату, не подметали, не суетились. Угощения в честь гостя готовились так, чтобы это было незаметно для него. В доме говорили спокойно, без нервозности, пререканий, старались ходить потише, не топать ногами. За детьми организовывался надзор, чтобы те не допускали излишние шалости. Лучшая постель, лучшая пища, лучшее место за столом – для гостя. Снохи семьи, а если их не было, младшие дочери помогали гостям умываться и почистить одежду. Джиованни Лукка вспоминал, что в адыгском доме не только заботились о чистоте одежды, но и были очень внимательны. И он в восторге восклицал: «Нет в мире народа добрее этого или радушнее принимающего иностранцев». «...Что это за фигура – гость? Откуда взялся и чего ему не сидится на месте?» – полушутя вопрошает А. Мальсагов. Он склонен считать, что обычай гостеприимства способен взвалить на себя какие-то социально-значимые нагрузки в смысле взаимоузнавания народов страны и духовного взаимообогащения друг друга. И мы разделяем его точку зрения, ибо уверены, что взаимоузнавание народов обязательно послужит их взаимообогащению, сближению, взаимоуважению и дружбе, а это гарантия их расцвета, мира, согласия между ними.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:17 | Сообщение # 5 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| ХьэщIэныш. Жертвенное животное в честь гостя
Сколько бы хлопот ни доставлял хозяину обычай гостеприимства независимо от его социального и экономического положения, уважающий себя адыг готов был сделать все, чтобы не ударить лицом в грязь, т. е. принять любого гостя, исполнить долг гостеприимства на высоком уровне , если даже приходилось для этого добывать то, чего у него дома никогда не бывало. Это свойство народа оказалось весьма устойчивым. Оно дошло до наших времен и успешно продолжает передаваться от поколения поколению. В наши дни, обнаружив у матери красивую коробку конфет или какой-нибудь другой деликатес, дети спрашивают: «Мама, это для гостей, или можно нам покушать!?» То, что на случай прихода гостей обязательно в доме находится что-нибудь соответствующее, никого не удивляет. Это само собой должно разуметься. Иначе какая семья может считаться семьей? В этой связи я вспоминаю случай, когда по долгу службы пришлось заночевать в одном из кабардинских селений нашей республики с коллегой другой национальности. Пышное угощение, поставленное хозяйкой на стол в честь нас, гостей, повергло мою коллегу в волнение: чем расплатиться? Попросите ее столько не расходовать на нас! На что ей был дан ответ: Если она к нам приедет, что не исключено, мы также будем из кожи вон лезть, чтобы было не хуже, чем у нее. Это престиж хозяйки и долг обычая. В честь гостя режут жертвенное животное. Это и есть хьэщIэныш, части которого, традиционно считающиеся престижными, ставят перед гостем.
Все следят за тем, чтобы гость был обслужен лучшим образом. Недопустимо оставлять его одного, прервать трапезу раньше гостя. Если гость по возрасту старше хозяина, его сажали на самое почетное место за столом – это напротив двери. «ЖьантIэм дэтIысхьэ» – предлагали ему. С ним садились за стол хозяин дома, его ровесник-родственник, друзья и соседи. Но ни в коем случае не младшие братья и сыновья. Если гость моложе хозяина по возрасту, на почетное место садился хозяин, а гость слева от него. За столом нэмыс требовал чувство меры в еде, питье, в разговорах. Во время приема пищи не рекомендовалось разговаривать, если во рту пища, чавкать, сморкаться, икать и рассказывать о чем-нибудь. Вставать из-за стола на время можно было с разрешения старшего или тхэмады.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:19 | Сообщение # 6 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Каким должен быть тхьэмадэ
Тамадой мог быть только старший по возрасту, человек опытный, могущий беспроблемно сориентироваться в любой ситуации, приспособиться к любому составу присутствующих, владеющий богатством языка своего народа (красноречие), знаток этикета, умеющий красиво
и образно вести беседу. На плечи тамады ложилась непростая задача – спланировать, на достойном уровне организовать и провести застолье. При этом он учитывал обычаи и традиции гостей другой национальности. Тамада должен был обладать еще рядом необходимых умственных качеств. Прежде всего опытом и знанием местных обычаев, чтобы никто из собравшихся не остался обойденным или обиженным, умением произносить заздравные тосты, выдержкой и выносливостью в отношении принятия напитков, ибо покинувший стол тамада не может обратно возвращаться. Главной обязанностью тамады, как и всех вообще хозяев, является не столько напоить гостей, сколько оказать им все положенные знаки внимания и почести, предусмотренные обычаем. Без тамады никто не мог произнести тост или покинуть стол. Почести, предусмотренные обычаем для застолья следующие: это вставание при произнесении тостов в честь старших и гостей, содержание тостов и их последовательность, определяемая возрастом, важностью гостей, степенью их близости и родства с хозяином и т. д. Застольным этикетом выражаются порой удивительно тонкие оттенки человеческих взаимоотношений, не всегда заметные и не всегда, быть может, понятные постороннему наблюдателю: адыгский стол как бы делится на две неравноправные половины – головную и хвостовую, первую из которых занимают старшие из собравшихся и гости, а вторую – все остальные, которые на всем протяжении застолья должны вести себя по отношению к другой половине как младшие к старшим – уважительно, не слишком повышая голос, тихо и мирно. Кроме того, гость ни при каких обстоятельствах не должен быть посажен вблизи двери или выхода. Уйти из-за стола и вернуться обратно для дальнейшего участия в застолье допускалось только с разрешения тамады. В застолье интересы личности, уважение к человеку проявляются в раздаче блюд и прежде всего мяса. Главному гостю или тамаде ставят лопатку или бедро. Остальное раздается по старшинству. Престижными считались после щхьэлъэныкъуэ ижь правая половина головы, прежде всего блэгъу – лопатки. Затем идут шхужь гъуанэ – тазовые кости, дзажэ дакъэ – грудинка, куэпкъхэр – бедренные кости, тхыбзий – поясничные и крестцовые позвонки... Менее престижные части, предназначаемые для младших членов застолья: тхы хъурей – шейные, грудные позвонки, IэфракIэ – предплечье, блыпкъ – плечевая кость, кIэбдз – берцовая кость.
Стол обслуживали один или двое молодых людей, называемых «щхьэгъэрыт» (прислуживающий во время застолья, или виночерпий). Щхьэгъэрыт следил за порядком на столе: где убрать, где заменить блюда, какие очередные поднести и где поставить. Также и с напитком. Помимо этого, щхьэгъэрыт следил за жестами, мимикой, выражением лица гостя, тамады, ловил их желание и предупреждал. Так что не каждый молодой человек годился на эту роль. К ней готовили молодых людей, учили их быть внимательными, чуткими к старшим, быстрыми и аккуратными в движениях, сдержанными в еде, в приеме напитков, в разговоре и т. п. Дежурство таких молодых людей у стола заставляло членов стола соблюдать во всем чувство меры. За столом остерегались переесть или перепить. В процессе застолья, если приходилось чокнуться, младший должен был поддерживать свой бокал на более низком уровне, чем старший. Перед завершением застолья принято заносить щхьэщIылъэныкъуэ – щхьэлъэныкъуэ – половина головы хьэщIэныш – барана или козы, зарезанного в честь гостей.
В наше время в аналогичных случаях возникает ряд вопросов, связанных с этим обрядом. Когда следует занести щхьэлъэныкъуэ – половину головы барана или козы? Какую половину (правую или левую) головы следует поставить на стол? Перед кем следует ее поставить, кому адресовать? Как следует подавать щхьэлъэныкъуэ? Кто должен ее разделать? На сколько частей и как следует ее разделать? Кому и как следует раздавать части щхьэлъэныкъуэ? Как следует принимать их? Как следует поступить с другой оставшейся половиной головы хьэщIэныш? и т. д. Эти и другие, подобные им, вопросы вызываются тем, что нередко встречаются в нашей жизни люди, по-разному выполняющие данный застольный обряд. Это, бесспорно, многих вводит в заблуждение. Поэтому во избежание кривотолков мы напомним наиболее распространенный в адыгском застольном этикете порядок выполнения данного обряда. Итак, о времени занесения. Щхьэлъэныкъуэ следует поставить на стол вместе с мясом жертвенного животного.
Время завершения застолья определяется фактом подачи щхьэлъэныкъуэ. Как только старший гость изъявит желание о завершении визита, застолье подводится под завершающее мероприятие – разделка головы – щхьэлъэныкъуэ къутэн.
Бгажноков Б. X. приводит случай: «Некто Балкаров Тего, будучи в гостях, обратил внимание на то, что ему подана левая часть головы барана и, возмутившись, сказал: «Сэ сысэмэгукъым, сэ ижьу сыкъэкIуащ, щхьэлъзныкъуэ ижьыр къысхуэфхь»– «Я не «левый», я пришел сюда правым (почетным), принесите мне правую часть головы барана». Незадачливым хозяевам, израсходовавшим эту часть, пришлось зарезать еще одного барана, а гостям, собравшимся было уходить, ждать, пока он будет разделан и их уважаемому старшему принесут положенную ему часть».
Теперь вопрос, кто все-таки должен разделать голову? Старший гость, которому адресовали щхьэлъэныкъуэ, может сам разделать ее. Однако он может, поблагодарив за оказанную ему честь, передать ее и хозяину застолья.
Разделка головы производится так. Прежде всего отрезают ухо, снимают его кончиком ножа и дают одному из младших за столом или же щхьэгъэрыт. Затем отделяют заднюю часть головы от глазницы и дают старшему гостю. Носовую часть дают другому соседу. Себе же оставляют центральную часть – глазницу.
Таким образом, щхьэлъэныкъуэ делится на четыре части. И каждая часть отличается своей степенью престижности. Этим определяется порядок и адрес раздачи.
И еще следует учесть, что к помощи ножа прибегают только лишь для отрезания уха. Голова же разделывается руками. Раздавая части головы, старший сопровождает каждую часть словесными комментариями по поводу того, кому, что и за что дается. А те, кому даются части от головы, должны приподняться и протянуть сложенные друг на друге ладони. Получив предназначенную им часть, поблагодарить старшего и сесть на место.
Застолье завершалось провозглашением тоста в честь тхьэмады. Гости, вставая из-за стола в конце трапезы, выражали хозяевам свои добрые пожелания: Да будьте вы всегда в достатке. Пусть множится ваш хлеб-соль! – Бейтхъэж фыхъу! Фи шыгъупIастэр убагъуэ! На это хозяин отвечал: Фи хьэлэлщ – То, что поели и выпили, пусть пойдет вам впрок. Инал-Ипа Ш. Д. восторгается множеством существующих у абхазцев внешних примет воспитанности, составляющих «философию» поведения, издавна поражавшую в Абхазии внимательных наблюдателей. Он выражает сожаление, что манерам поведения в наши дни не учат в школах, а часто и в семьях тоже. Но они нужны, говорит он, каждому, ибо, говоря словами Гегеля, «человек есть не что иное, как ряд его поступков». ...Любой национальный этикет в широком смысле слова, наверное, можно расценивать как национальную житейскую систему взглядов и норм поведения. Застолье как раз является случаем, когда все эти качества находят свое концентрированное выражение. Прием гостей никогда не ограничивался застольем. Важнейшей составной частью приема и обслуживания гостей считалась забота хозяев об их развлечении. С этой целью в хьэщIэщ устраивались танцы, различные игры, пелись песни и т. д. А для особо знатного гостя организовывались скачки, джигитовка, стрельба в цель, национальная борьба, а иногда и охота. Проводы гостей также обставлялись весьма торжественно. Собирались почти все домочадцы. Каждому гостю помогали одеться, сесть на коня, держа лошадь под уздцы и придерживая левое стремя. Это делали молодые. Обычно гостю делали подарки. Обязательно следовало проводить его за ворота усадьбы, а чаще до окраины села. Когда гость покидал гостеприимный дом, он садился на лошадь и, обернувшись лицом к дому, говорил: «ФIыкIэ дызэхуэзэ!» («Всего хорошего! Пусть мы встретимся по хорошему, по доброму поводу!»). Того же самого желали ему в ответ.
Тема об адыгском гостеприимстве очень обширная. Она заслуживает специального глубокого исследования и подробного освещения.
Желание быть по возможности кратким и остаться верным своей цели заставило нас отказаться от многих интересных подробностей, относящихся к быту и нравам адыгов.
В настоящих очерках мы стремились свести в одно целое некоторые сведения об адыгском этикете и высказать свои соображения по некоторым его проблемам. Нами руководило горячее желание сделать бесценный адыгский этикет достоянием широкого круга молодых читателей. Хотелось бы очень надеяться, что наши усилия не окажутся напрасными.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:20 | Сообщение # 7 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Cоблюдение этики и передача опыта старших младшим
Адыгский культурный этос (сумма представлений о том, как следует поступать в тех или иных ситуациях) полностью подчинен адыгагъэ - системе нравственных принципов, традиций, обычаев, присущих только адыгам.
В контексте выработанных нравственных ценностей адыги испокон веков, не имея письменности, передавая из поколения в поколение народную мудрость, заботились о воспитании и социализации подрастающего поколения.
Адыгагъэ в переводе на русский язык означает «адыгская этика». Слово «этика» означает набор норм и принципов, согласно которым живут люди. Любая этика черпается из нравственных устоев и понятий, этика и нравственность - тесно связанные категории. Адыгская этика - фундаментальное свойство, вложенное в адыгскую народность, что, наряду с языком, отличает адыгов от всех других народов мира, интегрирует их в мировое сообщество. Культура адыгов, народная педагогика, этикет, фольклор - драгоценные камни в здании мировой культуры.
Изучение и возрождение всех норм адыгагъэ, как никогда, актуальны. Прежде всего для молодежи.
Именно подрастающее поколение, изучая и применяя эти принципы в жизни, может возродить качества, испокон веков присущие родному народу. Не имея письменности, адыги тем не менее наилучшим образом выстраивали свой образ жизни на следующих принципах:
Личный нравственный пример старшего поколения, хранение и передача опыта. Современная психология считает неопровержимым воспитательное влияние личного примера. Социализация личности включает в себя постепенное освоение языка, ценностей, норм, обычаев, традиций своего народа. Уровень социализированности определяется степенью приобщения к культурному наследию. Об этом говорит народная пословица адыгов «ЩIэблэм ебгъэлъагъур и гъуэгущ» (Какой пример покажешь молодым, такими они и будут).
Охрана своего генофонда от негативных влияний. «ЩыкIыр - насып укIыжщ, щыкIыр икIэ мэхъу» (Преступающий нравственные законы будет последним человеком, он убивает свое счастье).
Образ жизни, не идущий вразрез с религиозными ценностями.
Этикет, известный упорядоченностью, церемониальностью, вежливостью, учтивостью, гостеприимством.
Изучение природы, народной медицины.
Трудолюбие и предприимчивость.
Святость родства и родовых связей.
Кодекс чести, принципы взаимопомощи и т.д.
Адыгагъэ играет определяющую роль в жизни адыгского общества, обеспечивает его целостность и развитие на всем протяжении его неспокойной истории. Адыгагъэ выступала всегда и является средством аккумуляции, хранения и передачи опыта адыгов по наследству. Освоение единых нравственных устоев создает у всех членов адыгской этнической группы чувство общности, принадлежности к одной нации. В процессе социализации все ценности, идеалы, нормы, образцы поведения становятся частью самосознания личности, формируют и регулируют ее поведение.
Адыгская этика содержит целую систему предписаний и запретов. Нарушение этих предписаний приводит в действие определенные санкции, которые установлены народом и поддерживаются силой общественного мнения и различных форм институциального принуждения. Другими словами, адыгская этика - система коллективно разделяемых убеждений, образцов и норм поведения, динамичное образование, имеющее социальную природу и выражающееся в социальных отношениях, направленных на усвоение и сохранение идей, ценностных представлений, обеспечивающих взаимопонимание людей в различных социальных ситуациях. «Адыгство соединяет в себе лучшие черты, присущие адыгам. Это не только моральный идеал, но и специфическое выражение жизненного мира и национального духа черкесов» .
Еще одна цитата: «Старшие - и мужчины, и женщины - играли очень важную роль в жизни народа, воплощая в своем лице законы и указы, постановления и решения, совесть народную и дипломатию народную, науку и искусство, политику, экономику и многое другое, без чего народ не может состояться как народ. Они же и создали этот самый адыгский этикет, соответствующий адыгской психологии, воспитывающий адыгский национальный характер».
В жизни адыгов, подчиненной нравственным правилам, от каждого человека требовалось определенное напряжение. Отец, который ни в чем не давал себе поблажки, соблюдая законы адыгского этикета и нравственной этики, растил детей, становясь для сына примером, объектом абсолютного уважения. Любой уважающий себя адыг стремился на примере отца прожить жизнь достойно и явить пример своему сыну. Послушание и исполнение воли родителей было безоговорочным. Родители же, посвящая себя воспитанию детей, все силы отдавали тому, чтобы ввести в общество человека, усвоившего требования нравственности по адыгской этике. Осознавая ту истину, что какие будут дети, такой будет и нация, они говорили: «Тхуэфэщэн щIэблэ Тхьэм къыдит».
Требования адыгов к воспитанию выражают народные пословицы: «Нэхъыжь зымыгъэлъапIэм щхьэ лъэпIагь иIэкъым» (Не дождется авторитета не ценящий старших), «Нэхъыжь кIэлъыджэркъым - кIэлъ-окгуэ» (Старшего не окликают - догоняют и говорят в лицо), «Нэхъыжьым жьантIр ейщ» (Почетное место - старшему), «Нэхъыжьыр гьэлъапIи, уи щхьэр лъапIэ хъунщ» (Почет оказав старшему, заслужишь уважение), «Намысыншэр насыпыншэщ» (Не имеющий намыса не обретет счастья), «Намысым насып къыдокIуэ» (За намысом следует счастье), «Намыс пщIымэ уи щхьэщ зыхуэпщIыжыр» (Если делаешь намыс, то оказываешь честь и себе).
Отдельные родители высказывали пожелания детям: «Тхьэм дыкъэзыгьэукIытэн имыщI» (Не приведи Господь, чтобы мы устыдились за них). Общественная мораль жестко относилась к нарушениям установленной этики. В свою очередь, страх подвести родителей, заставить краснеть из-за недостойного поступка - самый сильный у воспитанных в народных традициях молодых черкесов.
Старшие, по требованиям адыгской этики, находятся в особом положении только потому, что они старшие по возрасту, независимо от статуса, пола. Взаимоуважение младшими старших и старшими младших возвышает достоинство человека, подчеркивает его значимость в обществе. Старые и больные люди не чувствуют себя ущемленными и обделенными. Помощь и взаимопомощь, уважительное отношение к родным и соседям, благородство и милосердие не оставляют долгов ни перед старыми, ни перед больными. В присутствии старших младший не садится. В присутствии отца, старшего брата младший не вступает в разговор, не садится. В присутствии посторонних лиц молодые люди не говорят развязно, не смеются. Скромность, немногословность - достояние адыгской этики. Ни силой, ни умом, ни достижениями никто не похвалится, но о каждом человеке, его достижениях и способностях знают в обществе. Старших младшие не окликают, но обгоняют и с почтением обращаются. Не переходят дорогу, пока старший не перейдет или не пройдет мимо. Слушают речь старшего с почтением, не перебивая.
Воспитанный молодой человек считает свое поведение обычным явлением. Внимательное и уважительное отношение к другим, к старшим, к окружающим - это естественно, никто этим не гордится. Теперешняя развязность и бескультурье молодых людей - грубость, бестактность, курение, жевание жвачки, привычка плеваться, огрызаться на замечания - были немыслимы в адыгском обществе. Любое из перечисленного вызвало бы общественное возмущение и протест. Недопущение подобного было гарантированно. Теперь же «народ, о свободолюбии которого слагались легенды, едва ли не добровольно отказывается от демократии, от этически выверенных принципов самостроительства и самоусовершенствования, тем самым снимая с себя ответственность за свою судьбу, за судьбу будущих поколений».
И. Кант считал, что «зло - это просто представление себя стихийному ходу дела, потоку».
Каркас адыгского этикета, являясь для нового поколения молодежи ценным руководством поведения в обществе, снял бы многие современные проблемы и пробелы в воспитании. Этикет - чрезвычайно важный компонент адыгской этики. Он выступает как сопряжение внутренней нравственности и внешнего поведения. Любой неблаговидный поступок в такой ситуации осуждается всем обществом и считается для любого адыга в высшей степени неприятным.
Примеры достойного поведения взрослых, каждодневные ситуативные предупреждения и замечания детям постепенно формируют нравственные качества ребенка.
Адыгство - явление всесословное, присущее всему народу. Детей учили и воспитывали по нормам, общим и для крестьян, и для знати, а детей из дворянских сословий дополнительно учили и рыцарскому кодексу чести.
Адыгская пословица гласит: «Акъылым уасэ иIэкъым, гъэсэныгъэм кIэ иIкъым» (Ум не имеет цены, а воспитание - предела). Действительно, воспитанию детей адыги посвящали себя без остатка. Об этом свидетельствуют и другие пословицы: «ЦIыху зыпIыр, цIыху уасэ хон» (Растящий ребенка платит цену - жизнь), «Гъэсэныгъэр дыщэ жыгщ» (Воспитание - золотое дерево). Воспитание для адыгского народа носило непрерывный характер. С малых лет детей приучали к трудолюбию, любви к природе, к родному краю. Необходимость воспитывать в мальчиках воинский дух, дух рыцарства была продиктована самой жизнью.
«Дух этот лег в основание как политического, общественного, так и домашнего быта. Слава была заманчивее всех других благ для адыгов. В этом отношении адыги далеко опередили другие кавказские племена, для которых имя храброго воина составляло конечную цель стремлений. Этим племенам недоставало величия и изящества. Их обычаи были проще и патриархальнее адыгских, что можно приписать демократическому устройству большей части этих племен. Политическая же организация адыгского племени была, по преимуществу, аристократическая. Даже те его части, которые не имели сословия князей, как, например, шапсуги и абазехи, по характеру общественного и домашнего устройства были такими же аристократами, как кабардинцы, темиргоевцы, бесланейцы и прочие. Поэтому, по взглядам и представлениям адыгов, было очень важно вырастить физически здоровых детей».
О том же свидетельствуют призывы: «ЛIыхъужь фыхъухэ!» (Станьте мужественными!), «Хет, жевгъыIэ!» (Сделай так, чтобы про тебя сказали: хетт). В последнем призыве речь идет о самых древних предках адыгов - хеттах, которые славились мужеством и рыцарством.
Одобрением, назиданиями, поощрениями, разъяснениями, советами детей привлекали к труду. Но иногда осуждения и наказания сопровождали социализацию детей в обществе. Народная пословица свидетельствует: «Узэгугъур, къогугъуж» (Труд не пропадает даром).
Уделяя воспитанию очень много внимания, родители надеялись на достойную, обеспеченную старость, уважение и заботу своих детей. Не оказать престарелым родителям должного внимания, участия и намыса перед их сединой считалось крайним позором, о котором не могло быть и речи в адыгском сообществе. Это было святой обязанностью каждого человека.
Родственные и родовые связи поддерживались адыгами особенно бережно. Радушно адыги относились к соседям. Их гостеприимство было известно далеко за пределами адыгской земли. Традиции гостеприимства, как и многие другие обычаи, чтились и никогда не нарушались, и дети с малых лет были приобщены к сложной науке весьма щепетильных отношений, непременных условностей и правил приличия, торжественности и принужденности, которыми было пронизано общество адыгов. «Так называемый «Орк-хабзе» - дворянский обычай - ни в чем не уступал известным I0 тысячам китайских церемоний».
В черкесских преданиях Хан-Гирея есть такой эпизод: «В одно утро у ворот ограды маленькой кунацкой, или гостиной, князя Жанин-ского остановился всадник на вороном коне. Князь куда-то выехал, и потому ограда и домик были совершенно пусты. Слуги разбрелись по аулу, радуясь случаю погулять на свободе. Приезжий завел лошадь за ограду и вошел в домик. Одна из прислужниц княгини, собираясь привести в порядок комнаты, вошла туда же и, увидев там человека, лежащего на скамейке, была поражена необыкновенной его стройностью и красотой. Побежав тотчас же к госпоже своей, она сообщила ей о незнакомце, говоря, что его плечи столь широки, а талия так тонка, что кошка, проходя под боком, не задевала его пояса. Княгиня пошла в гостиный дом, полагая, что приезжий должен быть одним из самых близких друзей ее мужа: в противном случае он остановился бы в большой гостиной, назначенной для обыкновенных гостей. Но предположение ее не оправдалось, только что успела она переступить порог комнаты, как незнакомец вскочил с лавки, бросился к ней и, прижавшись к се груди, сказал: «Будь моей восприемной матерью!» Тут-то княгиня разглядела гостя и узнала в назвавшемся сыном Канбу-лата, убийцу ее родного и единственного. Княгиня вначале испугалась, потом прогневалась, но, уступив законам гостеприимства, согласилась взять его под свою защиту и, позвав одного из верных слуг, приказала поместить Канбулата в безопасном месте».
По этикету, под покровительством женщины мужчина неприкосновенен.
Такой прием был нередким в жизни адыгов, где кровная месть была обязательной. Только так мог спастись от кровной мести преследуемый за убийство. Существовала плата за кровь, выкуп. Все члены каждого семейства обязаны бьши защищать друг друга от врагов и мстить за кровь ближнего. Кровомщение существовало из-за отсутствия законных властей.
Однако всякий пришедший в дом гость священен в глазах черкеса, хотя бы он был его личным врагом. «В большом почете среди черкесов гостеприимство, которое уважается и рассматривается как священное право. Когда чужестранец становится кунаком (гостем) одного из их семейств, он ограждается от любых попыток покушения на его честь, так как его хозяин в ответе за него. Черкесы склоны к доброжелательству и даже дружбе, горды и довольно тщеславны» (Ж. Ш. Бесс).
Отец, который целиком посвящал себя авторитету и благу семьи и оставался, по этике народа, благонравным адыгом, несмотря ни на какие трудности, становился очень значимым для семьи и для каждого се члена. Мать, являя теплое участие и поддержку своим детям, поддерживала уважительное отношение к отцу. Взаимоотношения эти не лежали на поверхности, на виду было только безмерное уважение к родителям. Но эти невидимые нити были святы, и святость их оберегалась, создавая маленькую нерушимую крепость - адыгскую семью, несущую в общество благонравие, человечность, отзывчивость, ответственность за данное слово.
Авторитет семьи оценивается обществом по всему тому, что эта маленькая крепость дает миру своим примером, участием в общественной жизни, своей внутренней конституцией. Микропорядок в семье переносится в макромир со всей этикой и эстетикой, умением жить и быть гармоничным звеном в жизни своего народа, своей семьи, не создавать проблем и неприятных ситуаций, ассоциирующихся с отходом от закона предков. Корень питает древо. От крепких корней - здоровые ветви.
Адыгские семьи, которые своим благонравным существованием подавали множество положительных примеров, становились в обществе знатными и уважаемыми во всех отношениях. Такие семьи влияли и на род, поднимая его авторитет. О таких семьях и родах, сплоченных в единое целое, говорили: «ИкъукIэ лъэпкъфIщ, благьэ пщIыну» (Очень хороший род, породниться хорошо бы). И наоборот, тс, кто несерьезно относился к адыгству, нарушая его законы, существуя без оглядки на мнение общества, слышали о себе: «Мыхьэнэшэщ ахэр, благъэ Тхьэм къытхуи мыщIкIэ» (Не приведи Господь породниться с этим ничтожным родом). Порой достойный представитель такого рода мог серьезно пострадать, не получив согласие на брак с любимой девушкой только из-за того, чтоего род прослыл в адыгской жизни малозначимым или ославившим себя дурными поступками. Важность благонравного существования по своей значимости была равна сохранению себя как адыга («лучше умереть, но с честью адыга»).
Так предки выстраивали свою жизнь, исключая из нее безалаберность, безнравственность, безответственность, стихийность существования на земле, и оберегая все ходы и повороты этой мудрой этики, не допуская отступлений от них ни в чем. Адыгская семья - носитель искового нравственного наследия предков. Малейшее отступление от народной мудрости приводит к какому-либо изъяну. Наверное, цивилизованная Япония потому и процветает, что разумно бережет народные традиции. Живя по законам предков, адыги никогда не знали бы острой нужды, крайней бедности, социального хаоса.
Адыги всегда работали много, и работали сообща, помогая всем: и старикам, и больным, и слабым. Детей приучали к ответственности за свое поведение и поступки. Считалось: «Шынэ-укIытэ хэлъу гъэсэн» (Без стыда, без ответственности за свои поступки от них будет мало толку). Адыги ценили время, труд, и детям запрещалось слоняться по улице без дела. Благородство человека выявлялось по его поступкам. Очень важна была верность данному слову. Раз обманувший без серьезной на то причины лишался доверия и уважения. Народная пословица гласит: «ПцIищэ нэхърэ зы пэж» (Лучше одна правда, чем пуд лжи). Адыги учили детей соизмерять свои возможности: «Дунейр бгъэкIэ пхуэхьынукъьш» (Мир не понести на груди). Внушали необходимость учиться: «Емыджэ еджагъэшхуэ хъукъым» (Кто не учится, тот не станет ученым). Не нарушать нормы отношений: «Дыгъуэм икIэр мыгъуэ мэхъу» (Вор заканчивает жизнь плохо), «Бзаджэ пщIэныр лIыгъэкъым. ЛIыгъэр фIы пшIэнырщ» (Зло творить - не мужество. Мужество - вершить добро).
Самым тщательным образом адыги оберегали своих детей от зла и хитрости. Решение каких-то проблем не по совести, а с помощью хитрости осуждалось: «Бзаджэ пщIауэ фIы ущымыгугьу» (Совершив зло, не жди добра). «Бзаджэр уи пэшэгъумэ уи анэр мыгъуэ хъунщ» (С хитрым будешь иметь дело - несчастна будет мать твоя). «Бийм ущысхьмэ уIэгъэ ухъунщ» (Пожалеешь врага, будешь ранен). «Бзаджэ гьусэм мысэ уещI» (С хитрым поведешься — забудешь воспитание).
В адыгстве главенствуют человечность и мудрость. Как и в бою адыги предпочитали никогда не стрелять в спину, драться честно, лицом к лицу, так и в жизни мерой их поступкам были честь и совесть. Предупреждая о том, что зло рано или поздно наказывается, они предостерегали детей от уклонения от нравственных норм ради личных амбиций. В адыгской этике настолько сильно отвращение к «бессовестному», что это отражается в пословице: «Нэпэншэ нэхърэ нэкъэпакъэ» (Урод лучше, чем бессовестный). О тех, кто заслуживает доброго отношения, адыги говорили: «Iyoxyp кIэкIэ зырехьэ» (Ничего ему не стоит вести дело хорошо).
Адыги учили чести и благонравию, предостерегали: «Зи дзэлыфэ къыпхуэзытI псори ныбжьэгъукъым» (Не каждый улыбающийся может быть другом). Здесь имеется в виду то, что настоящая дружба - та, которая выдержала испытания, и не следует доверять первому встречному.
В то же время существовала некая иерархия в отношениях между людьми. В жизни молодых людей были враги и недоброжелатели, но к этому адыги относились спокойно: «Нартхэ я унэ щIыбагъым сэ къиха щаIыгъщ» (За домом нартов держат кинжал наготове). Возможно, эта пословица родилась потому, что в истории адыгов было много неспокойных периодов, и они вынуждены были защищать свой дом, свою жизнь.
«ГъащIэм декIур ЛIыфIщ» (Настоящий мужчина вписывается в жизнь). Здесь сказано о том, что в жизни всегда есть лидеры, носители культуры, в которой они живут, являя пример своей жизнью и поступками. Этот идеал существует в любом обществе.
Родители передавали детям свой социальный опыт, понимание того, что ценно и поощряется обществом: «Дахэр зыгьэдахэр и щэнщ» (Красивый красен характером), «Быным къыщхьэщыж хабзэкъым» (Обычно не защищают своего ребенка). То есть если замечание публично сделали твоему ребенку, то родители не защищали его, так как за воспитание детей отвечало все общество: «ДахэжыIэ нэхърэ дэхащIэ» (Добродетель лучше, чем красноречие). «Дыхьэшхыными мардэ иIэщ» (Плохо смеяться не к месту, или и у смеха есть свой резон).
Самое доброе пожелание своему ребенку - жить среди людей с чистой совестью и красивыми поступками: «Уи напэр хужьу, уи щаныр дахэу». Послушный, сдержанный, воспитанный ребенок производил на всех хорошее впечатление: «УкIытэр и нэгу щIэлъщ, акъылыр и бзэм телъщ» (Благовоспитанный и умный), «Уеплъмэ плъыжь мэхъу» (Скромный, посмотришь - краснеет).
Всем желали жить по законам, которые соблюдали старшие поколения: «Уи адэ и гьуэгужьрэ, уи адэ и блэгъэжьрэ умыбгынэ» (Не дай зарасти тропе отца твоего и не покидай престарелого родственника).
Отношение у адыгов к беременной женщине было особое - бережное, с любовью и вниманием. Забота о маленьком человеке начиналась еще в утробе матери. Женщину оберегали от физического, психологического напряжения, возможного испуга и т. д. Будущая мать должна была соблюдать пищевые запреты (не есть рыбы - ребенок не будет дышать носом, не ходить на кладбище, не раздувать огня и т. д.). Доброжелательность и особое уважение к беременным проявляли умудренные опытом пожилые люди. В младенчестве ребенка оберегали, заботились о том, чтобы не было изъянов в его развитии, так как для адыгов большую роль в жизни играли внешние данные, подтянутость и собранность, наряду с внутренним соответствием морали и этике своего народа. В честь рождения ребенка производили выстрел, возвещая миру о приходе нового человека.
Для грудного ребенка праздники, всеобщее внимание, нравоучительные колыбельные постепенно переходили в строгие требования и знакомство с обычаями. Трудовая и бытовая социализация сочеталась с физическим развитием, воспитанием строгого нрава и ответственности за поступки. Обычай эмоциональной сдержанности у адыгов распространялся и на детей. Мать публично не ласкала ребенка.
При гостях даже от маленьких детей требовали соблюдать правила приличия. Для родителей было крайне неприятно, если их дети показывали при людях незнание хабзэ (этики): «ХабзэмыщIэ щIыкIейщ» (Не знает этикета, не умеет себя вести). Ребенок, который по незнанию мог нарушить этику взаимоотношений младших со старшими, был многословным, развязным, мог принести на голову родителей позор: «ХабзэмышДэ нэпэтехщ» (Не знающий этикета позорит). Уклад и размеренность адыгской жизни соблюдались, если дети быстро и без многочисленных замечаний встраивались в гармонию этикета и этики адыгов. Адыги жестко оберегали «хабзэ», и всякое нарушение бросалось в глаза, вызывая гнев и отвращение: «ХабзэмышIэ жьэнтIакIуэщ» (Не знающий этикета идет занимать место старшего). На чужом горе адыги никогда не строили счастья. Народная мудрость предостерегала от этого: «Уи япэ бдзы мывэм ухуэзэжынущ» (На брошенный тобой камень сам же наткнешься), «НэгьуэщIим къыхуэптI мащэм уэ уихуэжынущ» (Не рой другому яму, сам туда угодишь), «Акъыл зиIэм зэхэшДык иIэщ» (Обладающий умом обладает пониманием).
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:21 | Сообщение # 8 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Уважение к старшим
Интересно заметить, что в адыгских языках слово «старший» чаще всего употребляется в форме единственного числа с обобщающим значением. Это означает, что для молодого адыга любой старший (родной, неродной, родственник, просто знакомый и вовсе незнакомый) имеет все известные привилегии. В частности, он должен был быть готовым выслушать любое замечание от любого старшего, принять его к сведению, извиниться перед ним и поблагодарить его. Всяческие пререкания со старшими считаются, согласно традиционному этикету, признаками дурного воспитания. Так, до недавнего времени еще нередко можно было наблюдать: если молодой человек или девушка недостаточно деликатно выражали свои мысли и чувства, если, на взгляд старшего, они имели непристойный вид или недостойно вели себя, старший не проходил мимо такого факта. Обязательно подходил к ним, здоровался, знакомился, узнавал из какого они рода и чьи они дети, затем высказывал свою оценку их поведению. На это молодые люди не могли возражать. Покорно выслушав его до конца, они извинялись перед ним, благодарили и поспешно удалялись. Признаком плохого воспитания, чтобы не сказать отсутствия воспитания, считалось, если молодые люди оговаривались на замечания старшего или выражали каким-нибудь образом свое недовольство. Следует также заметить, что адыгскому речевому этикету не свойственна этикетная формула обращения к старшим на Вы. В правилах общения не какая-то одна этикетная формула, а весь речевой этикет продуман так, чтобы любой разговор, любая малая реплика на любую тему подчеркивали почтительное отношение к старшему. Оно учитывается также и в интонации, и в других внелингвистических средствах выражения мысли (в позе, во взгляде, в тембре и силе голоса, в темпе речи). Вот некоторые этические императивы, предписываемые младшему в его отношениях со старшими: ни в коем случае его дорогу не переходят, а останавливаются и ждут, пока старший пройдет своей дорогой; его речь не перебивают (независимо, нравится всем или же не нравится); в его присутствии громко не говорят, не шумят, не забываются в веселье. О скандале или драке речи быть не может. Старшему самое уважаемое место за столом, в общественных местах, в транспорте. Его не окликают, чтобы спросить, а догоняют. Машину, где сидит старший, не обгоняют. Со старшими советуются, считаются с его мнением. В адыгском доме слово старшего – закон для всех остальных. Но этот закон, в отличие от известных нам, не подлежит ни сомнению, ни оговорке, ни обсуждению, а беспрекословно выполняются и с почтением докладывают старшему результаты выполнения его поручений, распоряжений и других указаний. При этом показывают свою готовность к выполнению очередных распоряжений старшего. Молодые люди, рано потерявшие старших, по-хорошему, как говорят, «белой завистью» завидуют тем, у кого они живы и возглавляют их семью. Потому что в обществе больше авторитетна та семья, которую возглавляет хороший старший. Иногда такой старший «опекает» несколько близко знакомых семей, протежируют их молодым людям, если они к этому благосклонны. Старшему в помещении отводится строго определенное для него место «жьантIэ» – дальний угол от двери. В пути его сопровождают младшие, которые рядом с ним располагаются таким образом: если сопровождающий один, то он становится слева от старшего, правую сторону занимает сам старший. Если в пути три человека, старший становится посередине, следующий за ним по возрасту – слева от него и самый младший – справа от старшего. Это удобно в случае необходимости посылки младшего куда-нибудь с каким-либо поручением. Оставшимся двоим не надо перестраиваться: каждый остается на своем месте. Если старший спросит, как куда-то пройти, младший не показывает пальцем и не объясняет словами, а провожает его до этого места, затем возвращается. Так же поступает сам старший (по возрасту) по отношению к людям, заслужившим славу своими поступками, своим геройством, доблестью и ставшим известным всему народу. Вот как о таком случае пишет Керашев Т.М. в повести «Дочь шапсугов»: «...По дороге показался встречный всадник. Это был пожилой человек из крестьян. Когда они близко подъехали друг к другу, старик оста-новился, слез с коня и пешком направился к путнику, ведя на поводу коня. Этим он подчеркнул свое уважение к гостю, которого, видно, узнал. Гость тоже спешился.
- О, фохъус апщи, наш Хатхе Мхамат,– приветствовал его старик. (Фэхъус апщи – с добрым прибытием. Букв.: Чтобы ты к добру прибыл – фIым укъыхус!)
- Упсэу апщи!
Хатхе Мхамат – это было имя знаменитого шапсугского гъуазэ – предводителя отрядов. О Хатхе Мхамате гъуазэ (Хьэтх гъуазэм и къуэкIэ ди Мыхьэмэт) народ слагал легенды и песни. После взаимного приветствия старик почтительно помог гостю сесть на коня: он придержал одной рукой правое стремя, а другой уздечку. В знак особого почета прославленному гостю старик повернул обратно и поехал рядом, с левой стороны от него. Когда они проехали так некоторое время, Хатхе остановил своего коня, поблагодарил старика за оказанную честь и предложил ему продолжить свой путь...»
В русском речевом этикете в качестве формулы благодарности имеется слово «Спасибо», которое употребляется как с распространителями, так и без них. Смысл его употребления – выразить благодарность тому, кто как-нибудь позаботился о тебе, проявил внимание, сочувствие, заботу. В таком случае отвечают: «Спасибо!» «Спасибо за...!» «Спасибо тебе!» «Большое спасибо!» «Огромное спасибо!» и т. д. С тем же назначением употребляют и слово «благодарю». «Благодарю вас!» «Благодарю вас за...!» «Сердечно благодарю!» и т. д. Здесь так же, как и при поздравлении, при пожелании возможны слова, определяющие степень благодарности: «От души благодарю за...» «От всей души, от всего сердца, сердечно» и т. п.
В адыгском речевом этикете формулами благодарности являются: «ФIыщIэ пхузощI!» (Благодарю) «Упсэу! Куэдрэ упсэу!» (Живи долго). «Тхьэр арэзы къыпхухъу!» (Пусть ты угодишь богу. Пусть бог будет доволен тобой!) «Уи гьащIэр кIыхь ухъу!» (Пусть жизнь твоя продлится!) «НасыпыфIэ ухъу!» (Пусть ты станешь счастливым!). Адресуя детям такого рода пожелания в знак благодарности за какие-либо услуги или внимание, адыги добавляют слово «цIыкIу» – буквально: маленький. Но здесь слово «цIыкIу» предназначено не для обозначения роста или возраста адресата, а для сообщения пожеланию еще большей вежливости. Оно приобретает оттенок ласкательности: «НасыпыфIэ цIыкIу ухъу! ГъащIэ кIыхь цIыкIу ухъу!» А пожилых людей благодарят: «Жьыщхьэ махуэ ухъу!» Что означает: пусть твоя старость станет везучей, доброй, благообеспеченной. Такой старостью у адыгов считается, когда старые, пожилые люди живут в мире, в согласии с семьей, когда эта семья большая, имеются внуки, внучки, правнуки; когда молодое поколение семьи правильно воспитано, когда каждый взрослый член семьи нашел свое место в жизни, когда старые, пожилые люди почитаются в семье, с ними советуются, их уважают, любят все члены семьи. Они никому не в тягость. До самой смерти они остаются в эпицентре внимания членов семьи. Забота о пожилых людях в адыгских семьях не всякому доверяется. Из детей или внуков, снох обычно находятся наиболее нежные, умелые, которые могут угодить пожилым, и те разрешают им постричь ногти ему, причесать, искупать, одеть, обуть, накормить и выводить на прогулку или посидеть у постели. Если молодому доверили заботу о дедушке или о бабушке, это воспринимается как поощрение, гордятся этим. А другие дети или молодые люди – члены семьи тоже стараются заслужить расположение старших. Старшие, в свою очередь, им признательны за заботу, благодарят их, а в знак поощрения, время от времени рассказывают им интересные случаи из их жизни, воспоминания о каких-то значительных событиях в жизни народа, страны, о своем в них участии.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:22 | Сообщение # 9 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Знакомство через посредника
В данной ситуации посредник предлагает познакомиться двум или большему количеству незнакомых друг с другом людей, поочередно представляя их по имени, отчеству, фамилии, а в случае необходимости или уместности , называя и общественное положение. Очередность определяется по старшинству (по возрасту) и по общественному положению, наличием среди них женщин.
Характер, объем, логический акцент коротких рекомендаций представляемых зависит от ситуации, от цели встречи. Так, например, если приехала в дом группа людей – новых родственников семьи, приобретенных в результате женитьбы сына или выхода замуж дочери, представитель группы, взявший на себя эту обязанность, должен здесь, представляя каждого по имени, отчеству и фамилии, добавлять, кем каждый из них доводится этой семье в родственном отношении. В данной ситуации неуместно указывать общественное положение. А если за обеденным столом или за праздничным столом собрались не родственники, а сослуживцы, представляющие различные инстанции и среди них есть незнакомые друг другу, в этом случае обязательно после имени, отчества, фамилии указывать и общественное положение, должность. Иногда по усмотрению ведущего, хозяина положения, им дается краткая «производственная характеристика» в одно-два предложения в качестве комплимента (родственные связи здесь называть неуместно). Из формул, выражающих желательность познакомить собеседников, назовем: «ФызэрыцIыхум си гуапэщ» («Мне приятно вас познакомить»), «Сэ сыхуейщ фызэрызгъэцIыхуну» («Я хочу познакомить вас»), «ФызэрыцIыху!» («Познакомьтесь!»), «ЗэгъэцIыху!» («Познакомься!»), «ЗэгъэцIыху, ди анэ, мы хъыджэбз цIыкIур Мэшыкъуэхэ япхъущ, сэ къыздоджэ» («Познакомься, мама, эта девочка дочь Машуковых, она со мной учится»). В таких случаях отвечают: «Си гуапэу зэзгъэцIыхунщ». «Хэт урипхъу, тIасэ?» («С удовольствием познакомлюсь». «Чья ты дочь, милая?»).
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:23 | Сообщение # 10 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Семейно-родовые праздники адыгов
Адыгская семья, ее нравы и требования были основным источником, из которого молодой человек получал уроки жизни. Воспитание в адыгских семьях начиналось с малолетства и велось пожизненно, носило непрерывный характер. Основой всего был личный пример родителей.
«У адыгов было много поверий и магических приемов, в которые они верили, и этим как бы оберегали своих детей. Колыбель для ребенка делали из боярышника. Считалось, что боярышник - охраняющее и «доброе» дерево. Боярышник, нарубленный в лесу, через реку не переносили, чтобы он не потерял свою магическую силу. Много делали для того, чтобы уберечь ребенка от «сглаза», от злых духов и т. д.».
Со дня торжественного укладывания ребенка в люльку ему сопутствовали добрые пожелания. «Гущэхэпхэ» - общепринятое торжество с пожеланиями и поздравлениями. В обрядах детского цикла прослеживается прежде всего радушие к людям. Другой детский праздник, важный по своему морально-этическому значению, - «Праздник первого шага» («Лъэтеувэ»). Удивительно много внимания получая от взрослых, малыш рос уверенным в себе, в своем будущем, осознавал себя маленькой, но важной клеточкой живого организма, в котором он играет большую роль. Ему посвящали праздники «Гущэхэпхэ», «Дзыгъуэшхьэц». В празднике, посвященном только ему, он на первом плане. «Лъэтеувэ» - праздник первого шага - служил как бы обрядом определения будущей профессии. Перед ребенком раскладывали различные предметы, и тот, который он выбирал, становился для него знаковым. Праздник сопровождался всеобщим весельем, добрыми пожеланиями ребенку, угощениями и приготовлением «хъэлыуэ» (сладкое блюдо, которое адыги по сей день готовят из меда, масла и пшенной муки ко всем торжествам и праздникам).
Адыги очень часто обращались к Богу с пожеланиями для ребенка. Например, при прорезывании первого зуба готовили рассыпчатую кашу из пшена, приговаривая: «Тхьэм псынщIэ ищI, мыпхуэдэу Тхьэм къыхигъэщэщ» (Дай Бог, чтобы легко прорезались зубы).
На детей не повышали голос, тем более никогда их не били. Ударить слабое существо считалось сверхаморальным.
Большое значение уделяли здоровью ребенка, правильному физическому развитию. В честь первенца адыги устраивали праздник - состязание «Кхъуейплъыжь-КIэрыщIэ». Суть этого праздника заключалась в демонстрации силы и ловкости. Во дворе вкапывали два деревянных столба высотой по 6-10 метров с перекладиной наверху. К пей прикрепляли копченый сыр. Сумевший вскарабкаться по специально смазанной скользкой веревке должен был откусить кусок сыра. Призами для победителей служили кисеты, чехлы и другие подарки, ценность которых зависела от благосостояния семьи.
Рождение ребенка в семье адыгов было всенародным праздником. Все мероприятия, посвященные ребенку, проводились пышно, торжественно. Воспитывали детей тоже всем обществом, оказывая растущему человеку максимум внимания. Появлению ребенка на свет, его благополучию и воспитанию как полноценного члена общества и продолжателя рода придавали исключительно большое значение. Воспитанием занимались все члены семьи и общества, как мужчины, тик и женщины. Обычно мальчиков до 6-7 лет и девочек до совершеннолетия воспитывали женщины. А затем воспитанием мальчиков занимались главным образом мужчины.
С раннего возраста дети, в особенности мальчики, становились в значительной мере самостоятельными. Уже с 3-4 лет мальчики большую часть времени проводили со своими сверстниками, начинали по-своему охотиться, ловить птиц и других мелких животных. К восьми годам они уже проявляли замечательную выдержку и изобретательность.
Большое воспитательное значение имели детские игры, причем старшие дети обучали младших. Мальчики, кроме охоты, устраивали состязания. Девочки играли в кухню, в куклы. Игры юношей имели уже более серьезный характер, преимущественно военный. Широко были распространены различные виды народного спорта.
К 12 годам адыгская крестьянская девочка начинала по-настоящему участвовать в трудовой жизни семьи, постепенно овладевала искусством танца и игры на гармошке.
Семилетний мальчик уже кормил и пас лошадей, коров, овец, коз, телят, буйволов. Летом на горных пастбищах подростки учились у взрослых ухаживать за скотом и готовить продукты из молока. В 9 лет ребенок начинал самостоятельно работать в поле погонщиком волов и лошадей, а в 13-15 лет сам косил и пахал, вывозил и скирдовал солому.
Обязательным для мальчика было владение мужскими ремеслами, прежде всего изготовлением оружия, обработкой кожи и дерева, умением шить сбрую. Мальчик, кроме того, изучал черкесский язык, занимался чтением и письмом, осваивал религиозные обряды, обучался верховой езде и стрельбе. К 16 годам он считался взрослым.
«Главный предмет телесных упражнений состоит в том, чтобы владеть с особой ловкостью оружием и конем, в чем черкесы действительно неподражаемы. С неимоверной скоростью на всем скаку самой быстрой лошади они заряжают ружья в чехлах, но хорошему наезднику надобен только один миг - ружье выхватить из чехла и выстрелить», – пишет Хан-Гирей. Воспитание силы, ловкости, мужества, храбрости, терпеливости было обязательным для мальчиков. Постоянные физические упражнения способствовали развитию осанки и закалке тела, поскольку мальчику с пеленок было уготовано стать воином, мужественным и храбрым рыцарем, защитником родины предков.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:24 | Сообщение # 11 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Ситцация обращения
Адыгскому речевому этикету не свойственны в ситуации обращения речевые этикетные формулы, широко употребляющиеся в русском: Товарищ! Гражданин! Гражданочка! Девушка! Женщина! и т. п. А тем более речевые этикетные формулы типа
: «Девушка в клетку», «Женщина и сером», «Мужчина в шляпе» и т. п. С таким назначением употребляются этикетные речевые формулы: «Си щIалэ», «Си хъыджэбз цIыкIу», «Си дахэ» («Мой мальчик», «Моя девочка», «Моя красавица»), адресованные незнакомым молодым людям; «Сыгъэлъагъут, си хъыджэбз цIыкIу (си дахэ, си щIалэ, си псэм хуэдэ, си псэ и т. д.). Маирбэчхэ я унэр» («Покажи-ка мне, моя девочка, дом Маирбека»), «Мыдэ къызбгьэдыхьэт, си дахэ» («Подойди ко мне, моя красавица (моя хорошая»). Встречается еще форма «ЩIалэфI» («Хороший парень») – синоним русского – «Добрый молодец». Обращаясь к пожилым людям (чужим, неродным, незнакомым), адыги могут сказать: «Ди анэ» – буквально «Наша мать», «Ди адэ» – «Наш отец». «Сытым нэхъ уигъэгузавэрэ, ди адэ? – щIэупщIащ дохутырыр» («Что Вас больше беспокоит, отец? – спросил доктор»). Внуки, внучки к бабушке, дедушке обращаются: «Нанэ», «Дадэ». Вежливая форма: «Си нанэ дахэ», «Си нанэ дыщэ», «Си нанэ гупсэ» («Моя нанэ красивая (хорошая)», «Моя золотая нанэ», «Моя нанэ, которая является душой моего сердца»). Последняя напомнит читателю нежные письма А. С. Пушкина друзьям с обращениями: «Душа моя, душа моей души!..»
Такую нежность в обращении к людям любого возраста этикет предусматривал, надо понимать, в целях воспитания культуры, доброжелательного и уважительного отношения к людям. Вкладывая в свое обращение столько нежности, адыги планировали ответную реакцию адресата в том же духе, помогали ему стать лучше, чем, может быть, на данном этапе он есть. Представьте себе картину: мальчик только что где-то подрался или сквернословил, а тут, не зная об этом, совсем незнакомая женщина к нему обращается: «Мыдэ къакIуэт, си щIалэ цIыкIу, уи цIэр къызжеIэт» – «Иди-ка сюда, мой мальчик, скажи, как тебя зовут?» Вполне естественно, он тайно испытывает угрызение совести за только что совершенный поступок. Это называется воспитание добром. Такое же действие оказывает на дедушек, бабушек, когда внуки, внучки обращаются к ним: «Си нанэ дыщэ», «Си нанэ гупсэ» – «Моя золотая нана, душа моего сердца». Если даже эта нана в данную минуту душевно не расположена заняться внучкой, разве она устоит?!
Далее следует заметить, что обращения к незнакомым (выяснить что-либо для себя, который час, куда как пойти или просьба о помощи) адресуются в основном молодым людям среднего возраста. В незнакомом городе или селе дожидаются, пока не встретят молодого человека, чтобы удобно было побеспокоить его своими заботами. Пожилых не принято беспокоить. Считается признаком плохого воспитания отвлекать на себя внимание прохожего, старшего, когда можно дождаться других, молодых. Это еще раз говорит о чутком, заботливом, почтительном отношении к старшим. По нормам этикета не принято окликать старшего, звать его к себе, чтобы сказать ему что-нибудь. Поэтому в адыгском этикете нет речевой этикетной формулы, предназначенной для этого. Если непременно надо ему о чем-то важном сообщить, к нему подходят, почтительно наклоняются, если он сидит, здороваются и справляются о его самочувствии, не давая ему подниматься, руками за плечи мягко удерживая его от этого. Затем, когда пожилой ответил на приветствие, сказал как себя чувствует, сообщают ему то, зачем пришли к нему. А если старший не сидит, а идет куда-то, а ему требуется срочно что-то сообщить, тогда его следует догнать, поравняться с ним, идя слева, затем, когда он обратит на тебя внимание, поздороваться с ним, справиться о самочувствии, и только после этого можно сообщить известие, ради которого вы искали с ним встречи. Пожилые очень чувствительны к этикету. Если им оказываются какие-то знаки внимания, надо это делать со всей душой, искренне и без оглядки. А если они заметят малейшее движение души, показывающее колебание того или иного молодого человека в своих намерениях оказать внимание старшему, они не воспользуются вашим вниманием, не примут ваших забот, обойдутся до встречи с более благовоспитанными людьми. Этикет ради этикета никому не нужен. Этикет не самоцель. Он предназначен для воспитания души. Поэтому во всех жизненных ситуациях ту или иную нравственную норму люди должны выполнять не формально, а в соответствии с указанием души, совести.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:26 | Сообщение # 12 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Отношения супругов
Адыгский этикет определяет воспитание девочек и мальчиков, девушек и юношей в аспекте их взаимоотношений таким образом, что привилегия отдается мужчине. Это вы-ражается в том, что среди родителей мать должна поступать в согласии с отцом, слушаться отца, жена должна слушаться мужа, сестра – брата, женщина – мужчину. Мужчина – это ум, достоинство, совесть и сила рода. Этим объясняется особая радость в семье, когда рождаются сыновья. Недаром говорят: «ЩIалэр лъэпкъым и къупщхьэщ, лъэпкъыр зыгъэбагъуэщ». (Парень – кость рода, продолжатель рода). Известны случаи, имевшие место в жизни адыгов, когда довольно состоятельный отец семейства не хотел строить дом по имеющимся возможностям, а довольствовался весьма скромным строением, ссылаясь на то, что не для кого дом построить; рождаются пока одни девочки. Родился бы хоть один сын, тогда другое дело. Это не означало пренебрежения к девочкам. Девочек тоже любили, их лелеяли, воспитывали в них красоту, доброту, обаяние, тактичность, чувство юмора, культуру поведения и речи, корректность, дипломатичность. Бытующее в языке и по сей день выражение «ЦIыху къэгъэпцIэкIэ ещIэ» – дословно: «Знает, как обмануть человека», никоим образом не означает умение обманывать окружающих, лгать им, а следует понимать так, что человек, о котором так отзываются, умеет находить подход к каждому, с кем общается. Он поэтому обаятелен, дипломатичен. Именно эти качества воспитывались в девушках, чтобы они были уживчивыми в семье.
«ЦIыху къэгъэпцIэкIэ ищIэркъым» («Не знает, как обмануть (расположить) к себе человека»). Это означает отсутствие дипломатичности, тактичности. Это излишняя прямолинейность. Она не украшает женщину, делает ее неуживчивой, скандальной при несовпадении характеров.
Адыгэ нэмыс не поощряет в девушке мужских качеств, а также чрезмерной открытости взглядов и мыслей. Их сила обаяния – в слабости, хрупкости, гибкости, изворотливости ума и терпеливости. Зато главные показатели мужской доблести–сила, отвага, мужество. На такие «различия» настроена и форма их одежды – национальный костюм для женщины и для мужчины. То же самое учитывают и танцы, где девушка плавным своим движением, горделивой осанкой напоминает лебедя, а парень – горного орла, парящего в небе и готового в любое время на непредвиденные взлеты и прыжки.
Серьезное значение придавалось внешнему виду девочек, девушек, женщин, их красоте, опрятности. Воспитывали приятные манеры, осанку, походку. Учили красиво стоять (ставить ноги, держать голову, спину, руки), красиво садиться, красиво вставать, красиво шагать (широкий шаг не допускали). Бег, прыжки, резвые игры считались неприемлемыми для девочки. Зато мальчиков тренировали в беге, в прыжках, в стрельбе и других играх, развивали точность рук – броска, зоркость глаз, слух, внимание, силу, выносливость, находчивость, решительность и т. д.
Что такое семейное счастье? Часто желаем мы друг другу семейного счастья. Адыги говорят: «ЗэгурыIуэрэ, зэдэIуэжу» – «В согласии и послушании друг с другом», «Зым Iэпыхур зым къищтэжу» – «Что один уронит, другой поднимет». Счастлив тот, у кого в семье взаимопонимание, уважение друг к другу. Такую семью уважают и соседи, родственники, и сельчане.
Если в наше время подростки, парни на улицах, в общественных местах громко, без зазрения совести сквернословят, иногда и в присутствии девушек, то несложно предсказать, какую культуру внутрисемейных отношений они готовят.
Если девушки не имеют понятия о девичьей чести, девичьей гордости, если не только позволяют своим парням-курить, сквернословить в своем присутствии, но и часто поддерживают их беседу, густо пересыпанную бранными словами и пропитанную табачным дымом, то можно ли ожидать высокой культуры отношений в духе требований адыгэ нэмыс в семьях, созданных такими супругами?!
Уважение обоюдно, взаимно и питается взаимными чувствами. Уровень национальной культуры определяется культурой отношений мужчин к женщинам. Старшие, ответственные за род, заботясь о сохранении и увеличении рода, не допускали одиночества кого-либо. В обязательном порядке требовали создания семьи. Девушек готовили к выходу замуж, к культуре семейных отношений, внушали им высокую ответственность за сохранение и упрочение семьи, Таким образом исключая возможность распада семьи, гарантируя ее прочность и долговечность.
Однако жизнь подбрасывает нам немало непредвиденных сложностей. Вот, к примеру, молодая семья, в которой уже появились дети, но в процессе более близкого знакомства с супругом жена обнаружила в нем качества, не совпадающие с ее ожиданиями: она не подозревала, что тот вежливый, чуткий, опрятный парень может превратиться в мужчину несколько других наклонностей и разочарует ее. Как быть в таком случае? От ее чувства ответственности перед детьми, перед родом, от ее воспитанности и изобретательности зависит многое. В наше время найдутся жены, которые как «равный с равным» ответят мужу тем же (сквернословием, грубостью и т. п.) и пойдут рассказывать, душу изливать всем и каждому, что и как в очередной paз «отчудил» ее муж. Те, в свою очередь, начнут давать свои, испытанные на ком-то, «верные» советы по тому, как поступить с таким мужем, как ему по достоинству отплатить. Ясное дело, такой вариант ни к чему хорошему не может привести. Адыгэ нэмыс – адыгский этикет в отношении семьи исходит из того, что семья – это сугубо интимный, глубоко личностный союз двух сердец. Поэтому все, что происходит в семье и в особенности в отношениях супругов, ни в коем случае не должно стать достоянием кого-либо за пределами семьи. Любая утечка информации ослабляет прочность уз семьи. Если же кто-то из супругов не оправдал ожиданий другого в чем-то, тогда это не предмет для уличного разбирательства, а проблема, которую следует решать. А если муж оказался воспитан не на желаемом уровне, тогда умная жена не говорит ему об этом, а предпринимает целый ряд шагов, которыми она внушает мужу, что он прекрасный человек, достойный уважения. И она его убеждает, что он способен на гораздо более высокий уровень культуры, порядочности, человечности, что, в общем-то, он довольно интересный человек, хороший муж, хороший отец и т. д. и т. п. А то, что он два-три раза пришел выпивший и сквернословил, себя не помня – так это могло быть случаем, легко исправимым. Ведь его в «таком» состоянии никто не видел, никто не слышал. А она уж постарается, чтобы ни старшие, ни дети, ни соседи этого никогда не узнали. Такие беседы хорошая жена «подкрепляет» истинной заботой о семейном уюте, о подчеркнуто уважительном отношении к мужу, его родителям, родственникам; лучшая постель, более красивая посуда, более удобное место за столом, перед телевизором во время отдыха – для мужа, его родных, близких и друзей. Уход за его внешним видом (одежда, обувь), проводы его утром и встречи с улыбкой радостной вечером, неподдельный, а истинный интерес к его делам вне дома. Как у него день прошел? и т. д. Такое доброе внимание жены к мужу обязательно поддерживается всеми домочадцами. Так мало-помалу создается в семье культ мужа, культ отца. Многие мужья (если не все) в этом нуждаются. Это называется воспитание уважением, доброжелательным отношением. И оно дает желаемый эффект. К сожалению, к таким методам редко обращаются молодые жены.
Нам известны семьи, где муж один-два раза «провинился», и его в наказание за это «бросили», что называется, на произвол судьбы. Формально семья сохранялась, но за 20–30 лет совместной жизни жена ни разу не погладила мужу брюки, рубашку, не почистила обувь, а только стирала ему и кормила кое-как. И муж продолжал изо дня в день, из года в год опускаться все ниже и ниже. Приходил домой грязный, помятый, жалкий. Даже потом, когда выросли девочки, и они также оставались безучастными к судьбе отца. Их не беспокоило, как он выглядит, чего он хочет, что его беспокоит. Никто не пытался разнообразить методы своего воздействия на него. Все только ругали, как могли, пока он не умер. Результат – никто не был счастлив. Мало этого, все потеряли здоровье на этом. Излишне говорить о тех чувствах, которые вызывала эта семья у соседей, знакомых. В данном случае, мы считаем, еще до появления девочек жена смогла бы установить нормальный психологический климат в семье, если бы она оказалась терпеливее, дальновиднее, мудрее, чем на самом деле была. Мало ли чем и как умеют раздразнить жен мужья. Все зависит от их культуры и такта. Вот, к примеру, муж говорит жене: «Ты невкусно готовишь», «Не так подаешь на стол». Как, по-вашему, отреагирует «современная» жена? Она его незамедлительно «отправит» к той, которая вкуснее готовит. А как лучше? Для чего у адыгских девушек воспитывали чувство юмора и долгое терпение? Она ответит мужу доброй шуткой, с легким юмором, но начнет серьезное внимание уделять кулинарному искусству и своей культуре обслуживания мужа.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:27 | Сообщение # 13 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Отдавая в семье предпочтение, главенствующую роль мужу, адыгэ нэмыс предписывает нормы поведения внутри семьи между супругами и их детьми.
Муж- глава семьи – несет ответственность за обеспечение материального, морального, психологического благополучия семьи, ее нравственной чистоты, физического здоровья, Особую ответственность он несет за престиж семьи в обществе, за то, насколько качественно представляет его семья свою фамилию, свой национальный характер. Если даже в чем-то произойдет размолвка, она не должна дойти до детей. Мало этого, жена ежедневно из года в год выращивает и поднимает перед детьми культ их отца. Адыги знают много способов возвысить престиж отца перед детьми, Вспомним некоторые из них. Жена представляется детям действующей во всех вопросах от имени отца и, естественно, отчитывающейся перед ним. Поэтому всевозможные будничные, повседневные поступки детей она не доводит до высокой инстанции – до отца. Сама с ними управляется и при этом серьезно предупреждает: «Если такой поступок повторится, я вынуждена буду проинформировать вашего отца. Не хотелось бы его расстраивать». Или: «Твое поведение сильно огорчит отца. Его недруги будут злорадствовать» и т. д.
Способствуют установлению и укреплению уважительного отношения детей к отцу и такие приемы матери, когда по тому или другому вопросу она рекомендует им посоветоваться с отцом, спросить его желание и говорит: «Сделаем, как отец скажет». Все добрые деяния, хорошие поступки детей своевременно доводятся до отца, а тот их оценивает соответствующим образом, комментируя свои оценки и воодушевляя детей на еще большую человечность, порядочность, находчивость, доброжелательность в отношениях с людьми, со своими ровесниками.
Культ отца поддерживается старанием матери внушить детям его главенствующую роль в семье, которая закрепляется отношением самой их матери к ее мужу. Этот живой пример служит решению двух важных проблем: во-первых, отношение их матери к своему мужу является образцом примера для ее дочери, которая в перспективе должна будет строить свои отношения к своему мужу. Во-вторых, сын тоже берет на дальнейшую жизнь пример отца в семье. Поэтому видимая сторона взаимоотношений мужа и жены для детей имеет определяющее значение. Это урок нравственности. Так дети проходят, сами того не замечая, этику и психологию семейной жизни. Весьма полезны в этих целях и четкое распределение обязанностей между детьми по уходу за одеждой и обувью отца в зависимости от возраста, пола. Девушки могут постирать носки, платки, рубашку, погладить, почистить обувь. Мальчики помогут отцу раздеться, поднести комнатные тапочки, повесить верхнюю одежду, головной убор, принять от него портфель, папку или другую ручную кладь, и, проводив на кухню, выдвинуть стул и предложить сесть. Жена и дочь накормят, уберут посуду. Все члены семьи знают любимое место отца за обеденным столом, место отдыха перед телевизором, чайную, кофейную и другую посуду. Знают любимые блюда, песни, музыку, книги. Знают и уважают его родственников, друзей. Особенно хорошо должны знать дети и жена, чего не любит отец. Какое поведение, какие поступки людей он не одобряет, а какие осуждает.
Совершенно не лишни ежедневные вопросы детей к родителям: Как у вас день прошел? Как вы себя чувствуете? А утром – как отдохнули за ночь? И, если окажется, что ночь выдалась тяжелая, то постараться найти какие-то приятные «мелочи», которые могли бы их обрадовать перед началом трудового рабочего дня.
Описанное отношение к мужчине – главе семьи – легко может показаться раболепием, самоуничижением. Так и можно было бы его расценить, если бы этикет не предписывал мужчине также отвечать другим членам семьи такой же чуткостью, почтением и повсечасными заботами.
Взаимоотношения супругов в семье, как известно, у адыгов подчинены законам приличия и благопристойности. По этому поводу Хан-Гирей пишет: «Все те, которые судят о домашнем быте черкесов по образу жизни прочих азиатских народов, исповедывающих магометанскую веру, о том имеют ложное понятие. Рыцарское честолюбие много прекрасного ввело в их обычай. К числу прекрасных черт можно отнести и величайшее уважение к женщинам, которого прекрасный, но слабый сей пол достоин вполне...»
Следует подчеркнуть, что знаки уважения друг к другу между супругами – взаимные. «У черкес жены в совершенной зависимости от воли мужей, но из этого не следует заключать, что они у них рабыни. Напротив того, обхождение мужа с женою также основывается на строгих правилах приличия. Когда муж ударит или осыплет бранными словами жену, то он делается предметом посмеяния точно так, как когда бы он, имея способы, не одевает ее соответственно его состоянию. К этому присовокупить должно и то не менее важное обстоятельство, что жена-красавица всегда владеет сердцем мужа и, несмотря на обыкновение, которое предписывает жене безусловное повиновение мужу, она часто повелевает им...» Так же (незаметно для мужа) им повелевает умная жена. Адыги считают, что престиж мужа всецело зависит от его жены. Это видно из выражения, ставшего народной поговоркой: «ЛIыр зыгьэлIыр фызыращ» – «Мужа доблестным делает жена».
О силе влияния жены на авторитет, престиж мужа говорят достаточно много пословиц, сохранившихся в языке. Вот, некоторые из них: «Фызым игъэпуда лIыр жылэм къыдахыжыфыркъым, жылэм ягъэпуда лIыр фызым къыдехыж» («Женой подорванный престиж мужа село не восстановит, а селом подорванный престиж мужа восстановит его жена»), «Ныбжьэгъум ягъэпуда лIыр фызыфIым къыдехыж» («Друзьями подорванный престиж мужа способна восстановить хорошая жена»).
Адыгэ нэмыс – адыгский этикет предписывал лелеять женщину, почитать, проявлять к ней человечность. Они говорили: «Бзылъхугъэр гъэфIэн хуейщ, лъытэн хуейщ, адыгагъэ ехын хуейщ» – «Женщину лелеять надо, с ней считаться надо, человечность к ней проявлять надо». Женщины со своей стороны также считают: «ЦIыхeхъум пщIэ хуэщIын хуейщ» – «Мужчину надо уважать». Вот и получается взаимное уважение, взаимное почитание друг доуга. Адыги издавна понимали, что взаимное уважение супругов друг к другу – это благодатная почва для укрепления семьи, для благополучного воспитания детей, что, в свою очередь, имеет выход на престиж фамилии. Это то самое взаимопочитание, которое лежит в основе доброго совета, который дают психологи: «Надо брать на себя немножко больше, чем кажется достаточным».
В чем выражалось взаимоуважение супругов в семье? Прежде всего в заботе друг о друге. Муж, наиболее физически сильный, не позволял жене поднимать тяжести, от чего она могла бы подорвать свое здоровье. А жена, в свою очередь, старалась сама справляться с той частью домашней работы, которая издавна определена как женская и непосредственно связана с обеспечением уюта в семье: это стирка, кухня, уборка и т. п. При этом считалось и сейчас считается, что внешний вид мужа (чистота и опрятность его одежды, обуви) – лучший показатель качества жены. За все это в доме отвечает жена. Поэтому говорят: у хорошей жены муж не знает, где иголка и нитки лежат. Так же сестры обслуживают братьев. Для взрослой сестры позор, если ее брат ходит в неглаженных брюках, рубашке или в нечищенной обуви, или с несвежим носовым платком в кармане. Не одобряется и такой случай, когда при наличии дома здоровой жены или взрослой дочери муж часто обедает в местах общественного питания. О качестве жены также говорит и поведение мужа с друзьями, знакомыми в плане его готовности разделить с ними свой обед или ужин. Известно, если мужчина приглашает на обед к себе домой кого-то несмело, это говорит о его неуверенности в жене. Готова ли она принять надлежащим образом и накормить, напоить гостя, если ее об этом не предупредили? Эта «готовность» подразумевает не только блюда, подаваемые на обед, но и сама обстановка в доме, убранство, чистота, опрятность квартиры и вид самой хозяйки. А звонить, предупреждать жену о том, что муж придет не один, а с кем-то или с несколькими друзьями, считалось несколько недостойным настоящего мужчины. Собственно, и хорошая, уважающая себя женщина этого не требовала. Другое дело, когда торжественный случай или официальные гости, особо уважаемые старшие и т. п. Поэтому и в наше время многие «храбрые» молодые мужья иногда в шутку, иногда всерьез устраивают своим женам такого рода «испытание чести», являясь домой в разное время суток с друзьями и без всякого предупреждения. Это не страшно для адыгской семьи, где жена может и должна ждать мужа, если потребуется, до утра. Ложиться спать, пока муж еще не вернулся домой, для жены неприлично. Это расценивается этикетом как неуважение к мужу. Можно сюда добавить и отсутствие любви. Как можно спокойно уснуть, не зная, где и в каком состоянии находится в ночное время близкий твоей душе человек, спутник твоей жизни? А вдруг ему потребуется ужин? Да мало ли еще что? В наше время вполне могут найтись люди, которым не понравится все, что здесь сказано об отношениях супругов в семье. Дескать, знаем мы, какие бывают отношения и в адыгской семье. Сейчас эмансипация женщин уравняла их в правах с мужчинами. Это означает: ни женских обязанностей, ни мужских, всем все поровну. Соответственно и поведение во взаимоотношениях. К чему это приведет? Я знала семью, которая распалась из-за того, что муж периодически не выполнял притязания жены относительно очередности в стирке, в стряпне и других домашних дедах. Только я здесь говорю не о правах, а о чести, чувствах и других человеческих ощущениях, которые не предусматриваются в статьях и пунктах закона, но без которых нет семьи, друзей и человеческих отношений в обществе. Выбирайте, что лучше. Да и природа, по всей вероятности, не зря наделила мужчину мужскими качествами, а женщину украсила женственностью.
Вернемся в семью, рассмотрим, как же относятся друг к другу: родители к детям, дети к родителям, старшие дети к младшим детям и т. д. И здесь следует знать, что указанные отношения строятся исключительно на основе и в соответствии с правилами приличия и благопристойности. Так, принято было, чтобы родители открыто не выражали, не демонстрировали свои родительские чувства ни перед кем, особенно перед старшими. Не потворствовали прихотям детей, не прощали, чего не следовало, и в то же время мелочной опеки не было, за каждым шагом детей не следили. Отношения строились на доброжелательности, уважении и доверии. Каждый из детей четко знал свои обязанности, от которых их никто и ни при какой любви не освобождал. Знал свой кодекс поведения, свои нормы отношения с окружающими, со всеми, исходя из возраста. Также знал, какой из поступков как оценивается. Что одобряется старшими, что возбраняется. Кто может послужить примером для подражания и в чем. Дети к родителям относились по-разному: мать любили, о ней заботились, с ней делились, ей доверяли свои тайны. Отца побаивались, уважали, с ним считались, стремились своим поведением, своими поступками заслужить его одобрение. Отцом гордились. С него брали пример сыновья. Его распоряжения выполнялись беспрекословно. В чем выражалось уважение к отцу? Прежде всего в заботе о нем. Чтобы своим поведением, своими поступками не доставлять отцу хлопот, неудобств, неприятностей. В чем выражалось почитание отца? В манерах общения с ним. «Исполняя строго законы вежливости, сын в присутствии посторонних лиц не вступает в разговор с отцом и на вопросы его отвечает тихо, кратко и ясно, также никогда не садится перед ним без особенной его воли...». Также мы знаем, что в знак уважения сын не садится с отцом за один стол (во время обеда). По древним обычаям кабардинцев, внутрисемейные отношения определялись патриархальными порядками. Главой семьи считался старший мужчина – дед, отец, старший сын и т. д. Сыновья подчинялись отцу, младшие братья – старшим братьям, женщины – мужчинам и т. д. Проблемы семьи, культуры взаимоотношений супругов всегда интересовали многих. И в наше время эти вопросы остаются весьма актуальными.
Рыцарям, утверждавшим, что после аллаха в мире все зависит от мужчины, а женщина – всего лишь тень своего мужа, выдающийся мудрец Жабаги Казаноко заявил: «Фызым зэригъажэщ лIым и пажагъэр» – «Муж настолько доблестен, насколько позволяет ему жена». На вопрос, как следует относиться к жене, Жабаги ответил: «ЛIыхъур фыз дэубзэщи, лIыбзыр фыз дэуейщ» – «Доблестный муж с женой ласков, а муж-баба драчлив с женой». Далее он пояснил: «Жена такой же человек, как и муж, мало того, именно от нее зависит благополучие и добрая слава супруга. И поэтому жену надо чтить и лелеять».
Акцентируя внимание людей на роли мужа в совершенствовании качеств жены, на важности взаимопонимания, взаимовлияния, взаимосовершенствовали супругов, Жабаги сказал: Фызыр зыгъэфызыр лIырщ. ЛIыр зыгъэлIыр фызырщ.– «Жену творит муж. Мужа творит жена». Фыз закъуэм дэмыIэпыкъур лIы ныкъуэщ. – «Одинокой женщине кто не помогает, тот неполноценный муж». Призывая супругов к взаимопониманию и взаимоуважению, он предупреждал: «Уи фызым уебий нэхърэ, дунейр бий пщIым нэхъ таншщ» – «Чем с женой враждовать, легче со всем миром враждовать».
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:30 | Сообщение # 14 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Молодой человек женится
Прежде всего следует сказать, что свадьба – это ответственный шаг в жизни каждого человека. Предполагается, что свадьба должна быть один раз в жизни. Уже это намек на серьезное отношение к семье. Поэтому свадьба планируется, организуется и проводится с учетом этого. Если у человека свадьба случается второй раз, то она уже не бывает такой торжественной. Известно, однако, что свадьбы в нашей жизни встречаются разные: по широте, торжественности, яркости, веселью, пышности и культуре. Так и должно быть. Это естественно и зависит от многих факторов, в том числе и экономических, социальных, психологических, нравственных, этических. И не только касающихся какой-то определенной семьи или определенного села, города, а и жизни целого общества в определенную эпоху. При всем многообразии вариантов этого мероприятия мы стремимся удерживаться в рамках национальных традиций. Вспоминаем, что же характерно именно для адыгской свадьбы, как ее справляли наши уважаемые предки? Как раньше знакомились молодые люди? Как женились? Как жили в семье? Какие у них были взаимоотношения между супругами? Все это весьма интересует нас сегодня. Начнем с того, что свадьба для адыгов всегда была песьмл радостным событием. И не только для той семьи, чей сын женился, но для всей фамилии, рода и даже целого племени. Это объяснялось тем, что со свадьбой, с образованием новой семьи адыги издавна связывали надежды па рождение нового человека. А рождение нового человека, известно, это сила, могущество, счастье всего рода (племени). Поэтому наряду со свадьбой они праздновали и рождение сына, дочери в новой семье.
Когда в ауле человек родится,
То дерево сажают в честь него...
И выстрелами миру возвестят,
Что человека нового растят,
– говорит Исхак Машбаш.
Радость от рождения, наверняка, была бы не столь велика, если бы они не планировали бы его будущее. А они его планировали куда серьезнее, чем мы в наши дни. Детей растят и собирают в путь, благословляя: «Человеком будь!» – читаем мы далее у Исхака Машбаша.
А радоваться адыги умели красиво, с чувством меры.. По правилам адыгэ нэмыс радостные события сопровождались музыкой, песнями, стихотворными благопожеланиями, сочиненными и посвященными специально этому случаю, людям – виновникам торжества, их близким. Нэмыс на свадьбе предписывал всем участникам радостное праздничное настроение, веселые, остроумные шутки, смех, песни, танцы, праздничные наряды, праздничные блюда, торжественные застолья – при высокой культуре, которая выражалась и в чувстве меры.
Ни в какие рамки нэмыс не укладывались появление на свадьбе пьяных, громко и развязно выясняющих свои отношения, о сквернословии и речи не могло быть. Словом, полная радость в обрамлении культуры и красоты. Все, что не вписывается в этот фон, считается неприличным, неэтичным, противоречащим адыгэ нэмыс – адыгскому этикету.
Вот как описывает свадьбу Хан-Гирей: «Молодые черкесы, имея с девицами свободное обращение, имеют случай понравиться друг другу и дать понять свои чувствования. После такого объяснения мужчина просит в жены себе избранную девицу у ее родителей через своих поверенных. Если родители согласятся, он делает отцу или брату девицы подарок, что соответствует обручению или сговору. После сего обряда выбранная девица принадлежит жениху ее (т. е. другие не должны добиваться ее руки и сердца). Потом делают условия о времени взноса выкупа или условленной части. Брат или ближайший родственник вступающего в супружество с многочисленными друзьями, по сему случаю приглашаемыми, является в дом невесты, где проводят несколько суток до сделки относительного платежа выкупа, причем приглашенные друзья жениха, каждый что-нибудь платит за него. В продолжение сего времени нет шуток удалых и веселых, которым не подвергали бы приехавших за невестой. Всякую ночь молодежь собирается в доме, где расположены гости, и проводит в шуме, играх и шалостях всю ночь до света. Все хорошее платье с гостей снимают, обыкновенно отдавая им взамен самое изношенное, почему приезжающие за невестой нередко одеваются в плохие и изношенные одежды.
Перед самым отъездом один из числа приехавших за невестой должен, пойдя в тот дом, где она находится, окруженная множеством женщин, коснуться ее платья, до чего находящаяся при невесте толпа женщин старается не допускатъ, в чем нередко и успевают. Во избежание такой борьбы делают подарки пожилым женщинам, которые при этом случае, так сказать, располагают церемонией, и после того жених свободно получает невесту. Такое обыкновение называетея выводом невесты.
Если дом, назначенный для первоначального пребывания невесты, находится не в том же ауле, то она едет обыкновенно на арбе, запряженною парой коней или волов. Конные толпы едут спереди и сзади арбы, напевая протяжные веселые песни, нарочно для свадебных случаев сложенные, и беспрестанно стреляя из ружей и пистолетов. Невесту привозят обыкновенно в дом приятеля жениха, в дверях которого останавливается весь поезд. Невесту вводят в покои, а сопровождавшие ее разъезжаются, сделав еще несколько выстрелов, направленных обыкновенно в трубу дома, где находится невеста. Здесь совершают бракосочетание по обрядам мугамеданской религии. Муж обыкновенно удаляется в дом какого-либо своего приятеля и оттуда посещает молодую супругу по захождению солнца в сопровождении одного молодого человека. Перед его приходом обыкновенно никого постороннего не бывает. Молодая жена стоит у постели в безмолвии, пока сопровождающий супруга ее не удалится из комнаты. Супруги обыкновенно расстаются до восхождения солнца.
Нередко и начало вступления новобрачной в дом, назначенный для временного ее пребывания, сопровождается празднеством, а конец ее пребывания там всегда ознаменовывают самым торжественным образом: хозяин дома, где молодая находится, приготовив все нужное к предстоящему празднеству, собирает народ. Девицы из окрестных аулов приезжают по просьбе его, торжество открывается плясками, которые продолжаются иногда три дня в доме, где живет молодая, а на четвертый день новобрачную отвозят в дом её мужа. Она идет, окруженная многочисленной толпой женщин и девиц, при громком шуме и песнях. Шествие открывают несколько человек, сидящих в арбе, запряженной молодыми лошадьми или сильными быками. Арба бывает покрыта красной шелковой тканью, которую-ветер развевает при быстром движении. Народ преследует эту торжественную колесницу, стараясь сорвать покрывало, а те, кто сидит в арбе, стараются не допускать до того бегущих по сторонам, и для того, понуждая коней или быков, несутся быстро. Многочисленные толпы народа, бегущие за ними, производят ужасный шум. У самой ограды мужнина дома сопровождающие новобрачную останавливают ее. Тут родственники мужа должны разостлать на земле шелковую ткань, начиная от дверей ограды до дверей дома, для вступления по ней молодой супруги в дом, где начнется для нее новая эпоха жизни. На пороге мужнина дома новобрачную осыпают сухариками, изготовленными нарочно, что называется осыпанием. Вслед за тем подносят ей блюдо с медом и маслом или орехами. Старухи опоражнивают блюдо. Три дня продолжаются опять торжественные пляски и игры. И здесь, как у себя, прежний хозяин угощает народ. На седьмой день торжественных увеселений разъезжаются по домам, и хозяин, приглашавший гостей, благодарит почетнейших из числа посетителей особ. Перед тем, когда собранию уже пора разъезжаться, в народ бросают с возвышения большую цельную желтую мешину, намазанную маслом, и толпы, устремляясь на нее, стараются, каждая наперерыв, перетянуть ее в свою сторону, чтобы успеть унести с собой в свой аул. Борьба продолжается иногда несколько часов и сопровождается шумом и криком толпы пеших и конных. Хозяин дома, где молодая супруга пробыла некоторое время, делается аталыком ее мужа, точно так, как воспитатели.
В эти дни радости и веселья только молодой супруг остается в уединении или отправляется в наезды и не прежде окончания свадебного торжества и всех обрядов, при том соблюдаемых, возвращается домой...
Брак должен заключаться по равенству родов».
Из приведенного описания свадебного обряда четко просматриваются сила и красота истинной адыгской дружбы, взаимоподдержки, имевшие место в жизни народа в прошлом! Обращает на себя внимание роль друга жениха. Сколько хлопот и забот он берет на себя ради друга Сколько времени, сил, средств он отдает долгу дружбы! И вообще, внимательное изучение адыгского этикета открывает нам, что долг дружбы проходит через всю систему этикетных взаимоотношений, через весь комплекс обычаев и обрядов, объединяя и украшая их.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:31 | Сообщение # 15 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Отношения между юношей и девушкой
Вряд ли можно серьезно полагать, что такую сугубо личностную область общения, как взаимоотношения между юношей и девушкой можно жестко регламентировать. Но вместе с тем эти отношения представляют
часть жизнедеятельности всего общественного организма, и поэтому их формы выражения тоже зависят от тех этикетных норм и правил, которые доминируют в обществе.
Строгие рыцарские правила поведения и взаимоотношений не давали особой раскованности, что побуждало к поискам этикетно оправданных и зачастую «непрямых» форм для раскрытия молодыми людьми взаимных чувств.
Встречи их могли происходить или на каких-либо больших сборищах (свадьбах, общественных празднествах и пр.), или же, если с глазу на глаз, то в глубокой тайне от всех. Поэтому у адыгов сложилась целая система тайных знаков, с помощью которых юноша и девушка могли даже в общественных местах высказывать друг другу свое отношение, не нарушая при этом строгого этикета. Одна из таких форм – танец, и, как пишут специалисты, танец «кафа». Как правильно подметила Нагайцева Л. Г., в «кафа» движения по кругу используются с целью присмотреться, приноровиться друг к другу. Это – танец взаимопонимания, танец гармонии. Здесь обоюдная устремленность понять друг друга до конца, чтобы не только ритмически точно вторить движениям партнера, но и понять и разделить его внутренний порыв, его состояние, которое и раскроется благодаря синхронности, возможной лишь при гармонии чувств танцующих». Далее она комментирует этикетное поведение танцующих. «Юноша не касается девушки: не может взять ее под руку, тем более коснуться ее платья. Он может быть с ней рядом, располагаться на расстоянии вытянутых рук напротив девушки, стремительно следовать за ней, или, резко повернувшись, двигаться ей навстречу, разнообразными выразительно-пластическими движениями, проявляя к ней свое отношение. Юноша в танце держится с достоинством, стремится показать себя с наилучшей стороны и не только в ловкости исполнения движений, но и в манере держаться. При этом важно все: умение носить костюм, оружие, владеть техникой танца, знать его приемы и движения. Девушка держится в танце строго, скромно, целомудренно. Опустив глаза, она как бы вторит движениям юноши, отвечая на его приглашение танцевать. И если далее ей юноша нравится, она никак не высказывает своих эмоций на людях».
О нормах этикета в танце говорит Хан-Гирей: «Пляшущие свободно разговаривают с девицами, и девицы свободно и без робости им отвечают, разумеется, соблюдая все приличия, не хохочут, не говорят взаимно о том, что непристойно полу и званию: по крайней мере, так положено по общепринятому закону общежития, не следующие которому девицы почитаются дурно воспитанными, а мужчины грубыми и чуждыми знания приличий, свойственного дворянину…»
Далее автор отмечает: «В пляске участвуют и девицы, но как они, так и мужчины не делают неблагопристойных телодвижении, что бывает у других азиатских народов...» Позволим себе еще одно описание «кафы», которое принадлежит перу замечательного адыгского писателя, тонкого знатока народной культуры Тембота Керашева: «...Быстрый, как оса, перетянутый в поясе статный молодой человек вылетел из рядов мужчин и повел за собой в танце Нафисет. Гармоника брызнула звуками популярного адыгейского танца. Трещотки и хлопанье в ладоши сразу усилились. Анзаур, видно, был известный танцор, и с мужской половины джегу послышались поджигающие выкрики любителей. Все заметно оживились.
Нафисет плавно обошла вслед за своим партнером большой круг джегу, потом, словно отвернулась сердцем от молодого человека, отделилась от него и, гордо подняв голову, понеслась впереди. Как прекрасное видение из сказки, она совсем близко проплыла мимо Биболэта, но даже не взглянула на него...
Молодой танцор, покинутый своей возлюбленной, не щадя ног, помчался вслед за девушкой и настиг ее. Та, невозмутимо безразличная к нему, гордо и плавно неслась по кругу.
Танцор, как бы разгневавшись на неумолимую девушку, оставил ее, обежал несколько раз круг джегу и снова вихрем налетел на девушку. «Посмотри, какой я, опомнись, гордая!» – как бы говорил он, самонадеянно и покровительственно простерши над нею руки. Сердце танцора объято пламенем любви, он неистовствует и, как пущенный волчок, кружится вокруг нее, но сердце девушки – неуязвимо, она влюблена только в свой полет: безучастная и неумолимая, она парит легкой птицей, расправив руки-крылья и отдаваясь легкому потоку воздуха.
Нафисет и ее партнер внезапно отворачиваются друг от друга и уносятся в противоположные стороны круга.
Будто они уже чужие, и от холода разлада стынет в их жилах кровь – отчужденно, холодно танцуют они в отдалении друг от друга.
«...Наконец девушка сжалилась над влюбленным: она хотела только проверить его чувство и теперь приветливо летит к нему. Тот в охватившем его восторге устремляется навстречу, радостно выписывая узоры ногами.
Но женщине сладостны муки влюбленного – она не подпускает его и вновь удаляется, одаряя влюбленного обворожительной улыбкой. Мир для танцора вдруг озарился ослепительной радостью, восторг счастья охватил его, и в вихревом танце он неистово чертит полами черкески землю вокруг себя. Но преждевременно обрадовался он: девушка коварно отворачивается и свободной птицей улетает от него, распластав руки-крылья.
Такого коварства он не ожидал! Разъяренный пуще прежнего, со жгучей жаждой мести, он стремглав бросается за ней, налетает, как коршун на квочку, и, исступленно танцуя вокруг нее, вздымает клубы пыли.
Но вот девушка, слегка перебирая ногами, останавливается прямо против Биболэта. Поджидая своего партнера, она начинает сама хлопать ему в ладоши, будто говоря: «Если ты мужчина, докажи свою удаль в танце. Понравишься, заслужишь – выйду замуж». Гнев уступает место любви – парень вновь обретает счастье надежды, и молодые танцоры, распластав руки друг над другом, начинают свой счастливый плавный полет по кругу...
Биболэт хорошо знал этот танец, и не раз видел его в исполнении общепризнанных танцоров, но в таком глубоко лирическом истолковании он видел его впервые. Он увидел поразительную импровизацию и сразу понял, что главным автором этой импровизации была Нафисет. Он стоял, восхищенный и подавленный. Он знал, что для такой натуры, как Нафисет, поведение всегда согласуется с искренним велением сердца, и холодное равнодушие, с которым она вдруг отвернулась от него, очевидно, было вызвано его, Биболэта, серьезной виной...»
Пусть извинит читатель за непомерно пространную цитату. Право же, она стоила того, чтобы ее привести. Пусть в ней кое-что немного романтизированно, но зато выразительно и необычайно тонко. Именно психологически тонкие жесты – основа по-настоящему глубоких чувств.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:32 | Сообщение # 16 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Нэмыс женщины
Т. М. Керашев вспоминал: «Адыги ничего не жалели, чтобы как можно красивее одеть своих дочерей. Они считали, что красивая одежда обязывает девушку вести себя прилично, с достоинством. При этом у них вкус к одежде был изысканный, ничего лишнего, ничего аляпистого они не позволяли. Чувство меры ощутимо присутствовало
во всех их нарядах...»
Итак, вести себя прилично и с достоинством – вот что предписывает адыгэ нэмыс девушкам и женщинам. Это главное, что определяет их форму поведения во всех случаях жизни. Форма поведения, наверное, диктовалась назначением в жизни, их социальной ролью. Женщины должны были быть красивыми, чтобы радовать взор, вызывать восхищение и поклонение. «...Она должна пленять всякого своей красотой, своими манерами, ловкостью, быть находчива...» – приводит слова дореволюционного грузинского ученого Л. Кипиани Ш. Д. Инал-Ипа.
«Дворянки щеголяли в богатых платьях, носили корсеты из тонкого сафьяна с золотом, ходили в красивых башмачках с инкрустациями... К признакам внешней красоты относятся хороший рост, стройность, высокая красивая шея, тонкая талия, узкие маленькие стопы и кисти с длинными пальцами и ногтями, белая кожа с розовым оттенком, высокий лоб, тонкие брови, большие сияющие, светлые или, наоборот, темно-карие миндалевидные глаза с длинными густыми ресницами, белые мелкие зубы, маленький рот... Считается, что девушки и женщины должны также обладать грациозной походкой и изящными манерами»,– пишет Ш. Д. Инал-Ипа в своих очерках.
«...Обращение черкесских девушек было скромно и исполнено достоинства. Красота их с давних пор не находила соперниц: правильные черты лица, стройный стан, маленькие руки и ноги, походка и все движения являли что-то гордое и благородное. Все, кто только мог видеть черкесских женщин, свидетельствуют, что между ними встречались такие красавицы, при виде которых невольно останавливаешься, пораженный изумлением», – писал Н. Дубровин в книге «Черкесы». .
Непременными атрибутами женской красоты считались также густые длинные черные или каштановые волосы на голове, заплетенные в две косы, извивающиеся по спине и доходящие почти до колен. Следует заметить, что распущенные волосы не допускались, осуждались. Норма этикета – волосы должны были быть туго заплетенными в косы – логически вписывается во все остальное поведение девушки, строго продуманное и взвешенное. Укорочение волос у девушки или у женщины, а еще хуже их снятие считалось глубоким оскорблением, надругательством, за которое следует обязательно отомстить тому, от кого исходили такие действия. Это дело ее братьев (родных, двоюродных и даже сводных и т. д.).
Помимо описанных выше качеств большое значение придавалось трудовому воспитанию женщин. В частности, воспитанница должна была быть «трудолюбива и искусна во всех домашних работах». Она научалась всему, что должна была знать каждая адыгская женщина: выделке сукна для бурок, черкесок и башлыков, изготовлению тюфяков, тканью материи для белья, шитью, кройке, шитью чувяк из сафьяна, вышиванию и др. Девушки и женщины отличались искусством рукоделия. Они готовили мужскую и женскую одежду из местных материалов, сами ткали ткань, вышивали золотом и серебром разные узоры. Помимо этого, девушки в пляске и пении бывали неутомимы. Их также приучали готовить различные изящные лакомства. Взрослых дочерей готовили к выходу замуж. Такая подготовка включала в себя, кроме всего прочего, необходимого по ведению домашнего хозяйства, умения: как себя держать со свекровью, свекром, золовками, деверями, как заслужить их любовь и расположение соседей, родственников мужа. Требовалось также высокое мастерство в шитье одежды и обуви, вышивании различных деталей одежды и предметов домашнего обихода. Причем одежда должна была быть точно рассчитана на того, кому предназначалась. Легендарные мастерицы умели делать это без примерки. Для этого отрабатывали глазомер – точность взгляда. НэкIэ къипщу – измерить глазами. И это при том этикете, который не одобрял у девушки открытый взгляд! Ей надо было умудриться найти удобный для этого случай (без встречного взгляда).
Воспитанием девочек у адыгов занимались только женщины. Особо необходимыми для девушки считались женственность, скромность, послушание. Сдержанность в выражении чувств. Их учили умению держаться с достоинством, оказыватъ старшим почтение. Согласно адыгскому этикету, женщина не могла себе позволить выбирать спутники жизни. Так же она не могла первой признаться парню в любви. Это считалось неприличным. Видимо, поэтому девушке желали: «НасыпыфIэ – лIыфI натIэ тхьэм уищI» – «Счастья и хорошего мужа пусть бог тебе дарует!» Следует заметить, что слова «лIы», «фыз» прямо адекватные русским «муж» и «жена» чаще всего заменяются более изысканным словом «щхьэгъусэ» – «спутник», «спутник жизни». Желают: «ЩхьэгъусэфI зыхуэщын тхьэм уищI!»– «Чтобы тебе повезло на хорошего спутника жизни!» Есть еще более образное выражение: «Си гъащIэ гъусэ» – «Мой спутник по жизни», или «Мой спутник жизни». Возможно, что этими выражениями ранее обозначалась жена. Но с распространением эмансипации женщин словом «щхьэгъусэ» стали обозначать одинаково и супруга, и супругу, не задумываясь над содержанием. И употребляют его, также механически перемещая эпицентр семьи от него к ней и обратно, в зависимости от того, кого в каждом конкретном случае имеют в виду. Попутно нельзя не отметить, к сожалению, массового распространения за последние годы такой формулы, как «СилI», «Си фыз» – «Мой муж», «Моя жена», которые режут слух человека, воспитанного в традиционных манерах рыцарского «адыгэ хабзэ». В присутствии старших такие выражения в устах молодоженов звучат нескромно. Тем более что неприлично произносить имя мужа. Вот как объясняет этимологию формулы приветствия «ФIэхъус» Бгажноков Б. X.: «По всей вероятности, мы имеем здесь три лексических элемента, слившихся в один, а именно: ФIы (хороший, хорошо), хъу (стань, будь) и корневой морфемы «с», указывающей на достижение (ср. къэс, нэс). Таким образом, первоначально это приветствие могло означать: «Хорошим прибудь». Значение второй части формулы остается неясным. Это своего рода издержка опрощения приветствия и камень преткновения для ученых, занятых этимологией адыгских языков».
Адыгэ нэмыс определял и взаимоотношения членов семьи. Было установлено раз и навсегда, какие формы поведения, какие манеры общения в семье, какие поступки членов семьи по отношению друг к другу считались приличными, высоконравственными, какие терпимыми, а какие – безнравственными, аморальными. Особое внимание адыгэ нэмыс акцентировал на поведении молодой женщины, которая, будучи воспитана в другой семье, вошла в дом в качестве снохи. Изучалось негласно все: какое уважение она оказывает старшим – родителям мужа, как она это делает (формы обращения к ним, манеры обращения, проявляемые ею, внимание к состоянию их здоровья, внешнего вида. Насколько искренни ее добрые чувства к ним. Одним словом, на первом плане у снохи должны были быть родители мужа. А из них наипервейший – отец мужа «тхьэмадэ» – по-кабардински, а черкесы говорят: «пщы». За ним по важности следует мать мужа – «гуащэ». Затем, поскольку дети считаются по отцу, их дети: брат мужа – сын тхьэмады-пщы, именуемый пщыкъуэ. Сестра мужа – дочь тхьэмады-пщы – пщыпхъу. По адыгскому этикету сноха обходительна с ними, вежлива, предупредительна. Помимо этого она должна им придумать какие-то ласкательные имена, так как не принято вслух произносить их имена.
Родители любой девочки задолго до ее взросления и выдачи замуж воспитывали дочь так, чтобы она прочно усвоила данное правило. Произнесение хоть одного имени (свекра, свекрови, деверя, золовки, мужа) считалось признаком дурного воспитания и укорялось выражениями: «ПщыкъуэцIэ хуэбзыщIакъым абы»–«Не смогла удержать (в тайне) имени деверя»; «И тхьэмадэм и цIэр езым фIища хуэдэ!..» – «Назвала имя свекра, будто она сама дала ему это имя!»
В необходимых случаях вместо имени, на которое распространялся запрет, или же фамилии рода мужа использовались иносказательные выражения или же какие-либо прозвища – если не откровенно ласкательные, то, во всяком случае, деликатные. А. С. Кишев рассказал нам интересный случай: «В одном и том же селе жили взрослый парень и несовершеннолетняя девочка 15 лет. Родители парня послали сватов в семью девочки. В тот день дома была только девочка и ее бабушка. Последняя ответила сватам: «О какой помолвке может идти речь, когда она еще девочка, не может сохранить в тайне имя деверя («ПщыкъуэцIэ хуэбзышIынукъым»)». Родители парня второй раз послали сватов. Опять дома оказались только бабушка и девочка. Вновь бабушка ответила «Зи гугъу фщIым пщыкъуцIэ хуэбзышIынукъым» – «Та, о которой ведется речь, не сможет сохранить в тайне имя деверя». Сваты ушли. А девочке хотелось выйти замуж за того самого парня. Но по законам приличия она не могла открыто признаться своей бабушке. И через полчаса после ухода сватов она подбежала к бабушке и сказала:
— Нанэ, нанэ, гъэщIэгъуэн къэхъуащ.– Нана, случилось интересное.
— Сыт, си псэ закъуэ къэхъуар? – Что, моя душа, случилось? – спросила бабушка.
— КIуакIуэ къажэри жажэ ипхъуатэри пхъэр зэракъутэр кIэлъадзурэ чий зэрыдзэм яфIелъэри, лъагъуэр яфIиубыдри быдэм яфIэкIуэжащ. – Прибежал кIуакIуэ, схватил жажу, хотя бросили ему вслед то, чем дрова рубят, он перепрыгнул через плетение из прутьев, выбежал на тропинку и убежал в недоступное.
Таким образом, девочка продемонстрировала бабушке, что она владеет искусством иносказания и может скрыть те имена, которые не следует произносить. (КIуакIуэ – дыгъужь – волк, жажэ – бжэн – коза, пхъэр зэракъутэр – джыдэ – топор, чий зэрыдзар – набжэ – плетень, лъагъуэр – гъуэгур – дорога, быдэ – мэз – лес).
Бабушка после происшедшего поняла страстное желалие девочки и через соседей организовала приход сватов (уже в третий раз). Родители дали согласие на брак.
Неприличным считалось также называть по имени сестру свекрови. Для нее сноха придумывала такие имена, в которых она подчеркивала свое восприятие личности, свое отношение к ней: Дыщэ – золото, Дыгъэ – солнце, Нэху – свет, ТIасэ фо – милая, сладкая и т. д. По такому принципу сноха давала свои имена золовкам: Жануэс – быстрая, легкая на подъем и белокожая, белолицая. У адыгов белизна кожи считается одним из первых признаков красоты. Поэтому имя Хужь – белокожая, белолицая – тоже хорошо воспринимается. ЖанIэфI – легкая, сладкая. Сладкая, в значении – обаятельная, обходительная со всеми, милая. В почете были такие имена, как: Нэдахэ – красивые глаза, Нэкъуэлэн, Нагъуэ – златоглазая, НэфIыцIэ – черноглазая, кареглазая и т. д. Гуащэхужь – белолицая, белокожая. Дахэнагъуэ – красивая, кареглазая и т. д. и т. п. Имена для братьев мужа подбирались по такому же принципу: Шумахуэ (Шу – всадник; .Махуэ – светлый, добрый, везучий); Нартшу (всадник-богатырь). Нартщауэ – (богатырь, добрый молодец) и т. п.
А родителей мужа она должна была называть «Дадэ», «Нанэ». Теперь остался муж. Его имя она также умалчивает – ебзыщI. Вместо имени мужа в зависимости от контекста она произносит местоимения в третьем лице: ар (он), абы (его), мор (тот), мобы (того), езым (самого), езыр (сам), дыдейр (наш), дыдейм (нашего). Не ускользает от членов семьи и то уважение, которое она оказывает мужу. Хитренькие снохи, заведомо зная, что это всеми одобряется, якобы нарочито демонстрируют особую скромность, послушание, даже внимание и заботу о муже. Хотя последние два момента согласно нэмыс должны быть сугубо интимными.
После членов семьи по важности идут соседи по дому, а за ними родственники мужа. Родственников мужа мы намеренно не делим на близких и далеких. Такая градация ни к чему! Все – родственники. А это означает: всем доброе внимание, заботу (по надобности). Соседи и родственники мужа дадут внешнюю оценку, что не менее важно, чем внутрисемейная. Дальше – коллектив, так называемая «общественность». Будет непрестижно для родителей мужа, для их детей (пщыкъуэ, пщыпхъу), если сноха их заслуживает не ту оценку в, коллективе своим отношением к работе, своей компетентностью, своим поведением, своими манерами общения, своим внешним видом, походкой, осанкой и т. д. То же самое чувство будут испытывать и муж, и родственники мужа. И соседям не безразлично бывает, как соседская сноха вписывается в свой рабочий коллектив, каким она там авторитетом пользуется. Так и получается целостная картина: нэмыс – адыгской женщины в семье, у соседей, в коллективе – общественности. Дело несколько осложняется с появлением детей. Прибавляются требования нэмыс в общении молодой матери со своими детьми. Неудобным считается для молодой матери кормить грудью детей в присутствии кого-либо из старших, звать своих детей по имени (официально записанному). Еще неприличнее целовать, ласкать их в присутствии старших. Или, например, следующее. Казалось бы, безобидный факт, когда по телеэкрану репортер у родильного дома, поздравляя молодых родителей, обращается к ним с вопросами: «Кто у вас родился? Как вы его назовете?» И молодые, счастливые, мама и папа, перебивая друг друга, восторженно выражая свои эмоции, отвечают на эти вопросы, Такие зрелища разлагающе действуют на сохранение этикета нашей молодежью. Дело вот в чем: по адыгскому обычаю, с такими вопросами неприлично обращаться непосредственно к самим родителям молодых. Если кто нибудь, не зная норм этикета, проявит любопытство и спросит их об этом, они, конечно, ответят. Но в семьях, где придерживаются нэмыс, всю информацию о новорожденных берут у старших. Старшие определяют, каким именем назвать малыша, причем старшие не со стороны матери, а со стороны отца, на чью фамилию записан ребенок. Молодые родители не должны в это вмешиваться. Это неприлично. Отцовская линия – ведущая во всех вопросах, возникающих в жизни ребенка: как назвать, как кормить, и интересах укрепления здоровья, как воспитывать, чтобы он благополучно вписался в отцовский род, чтобы стал достойным продолжателем его лучших традиции, чтобы смог прославить свой род чем-нибудь хорошим. Если даже в силу каких-нибудь обстоятельств ребенок бывал лишен отца, то все основные вопросы его воспитания, обучения, взросления, вступления в жизнь и др. решала отцовская линия, поскольку ребенок носит их фамилию. А с фамилией – ответственность, постоянная и серьезная. А материнская родня, находившаяся при ребенке, систематически поддерживая связь с отцовской родней, заблаговременно извещала ее о состоянии здоровья ребенка, о ходе дела по его воспитанию, обучению, советовалась, консультировалась, поскольку она тоже заинтересована в нем. Мы неоднократно подчеркивали, что в адыгской семье глава семьи – тхьэмадэ. Это положение накладывает соответствующий отпечаток на отношение к нему других членов семьи, в частности, жены. Так, жена, знакомя кого-нибудь со своими детьми, не должна говорить «мой мальчик, мой сын», «моя девочка», «моя дочь» или «мои дети». Согласно адыгэ нэмыс, ома должна говорить: наши дети, если и отец детей жив. А если отца в живых нет, то она должна в знак почтения его памяти назвать отца по имени и добавить: вот они Его дети, Его сын, Его дочь и т. д. Воспитывая их без отца, она должна периодически напоминать детям его живой образ, какие из поступков детей могли бы его обрадовать, а какие – огорчить, какими он хотел их видеть, когда вырастут.
В наше время усилилось влияние других соседних культур на жизнь адыгской семьи. Это закономерная часть взаимодействия разных культур. Так, например, нередки случаи, когда дочь, только что вышедшая замуж, возвращается жить с мужем у родителей, конечно, с одобрения родителей. О каком адыгэ нэмыс можно говорить в такой семье, где и дочь, и зять, и старшие могут друг друга лицезреть в домашних нарядах, а то и в постельном белье. Или, когда «вчерашняя» девушка-дочь в положении возвращается домой, чтобы мать сама ухаживала за ней перед родами, идет в роддом в сопровождении матери и мужа. Из роддома в том же окружении возвращается в родную семью, к отцу – матери?! Все это исключительно далеко от адыгэ нэмыс, но, видимо, удобно современным, материально хорошо устроенным семьям.
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:33 | Сообщение # 17 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Ведь не зря же сказал в свое время Эмерсон, что «хорошие манеры состоят из мелких самопожертвований». Некоторые настолько удобно устроились в жизни, что элементарных неудобств даже этикетного характера они не желают себе создавать. Тем более, что культура окружающей массы этому учит и социальные проблемы потворствуют этому. По мере возможности ни с кем и ни с чем не считаться, лишь бы нам было удобно, а мнение общественности нас не интересует и не волнует. Мало ли кому что не нравится! – такова их несложная философия. Она страшна не только тем, что в ней полностью отсутствует эстетика. Самое страшное в ней то, что она медленно, но верно подтачивает нити, которые связывают людей в семьи, в кланы, в коллективы, в общество. Делает их безразличными друг другу. Найдутся, наверное, читатели, которые возразят: дескать, какое принципиальное значение для жизни нашего государства имеет этикет многих современных семей!? Мы многое сказали по этому поводу в пользу адыгского этикета. Здесь ограничимся тем, что семья – как государство, только малого масштаба. Если из года в год, из поколения в поколение люди будут терять родственные связи, чувство ответственности друг перед другом, они станут чужими. Может быть, кому-то и покажется, что так легче жить, никаких обязанностей по отношению к кому-либо. Никого уважать не надо, ничья оценка не страшна. Но как тогда организовать их на решение общих проблем (государственных, общечеловеческих)? Под какими лозунгами? А наше общество, похоже, движется к этому. (Вспомните страницы из книги советского журналиста, недоумевающего по поводу реакции японца на суд
И подтверждение наших мыслей о значении адыгэ нэмыс мы хотели бы привести слова Н. И. Новикова, ставшие афоризмом: «Процветание государства, благополучие народа зависят неотменно от доброты нравов, а доброта нравов – неотменно от воспитания». В. Г. Белинский также считал воспитание великим делом, способным определить участь человека. Д. Локк утверждал, что от правильного воспитания детей зависит благосостояние всего народа, В. И. Ленин наставлял: «Красивое нужно сохранить, взять его как образец, исходить из него, даже если оно старое».
И адыги уделяли серьезное внимание воспитанию семьи. Воспитанием дочерей и снох занималась свекровь, которая достаточно тактично по мере надобности направляла их поступки в соответствии с нравственными нормами семьи, фамилии, рода. Поэтому считается непрестижным для уважающей свекрови, когда молодые, не ужившись, не сойдясь характерами, расходятся. Адыги не уважают семью, которая не справилась с воспитанием снохи. «ЦIыхухэм сыт жаIэн, зы нысэ цIыкIу тхуэмыгъасэмэ?!» («Что люди скажут, если мы не сможем воспитать в нашем духе свою сноху?!») При этом методы воздействия на сноху у свекрови вполне дипломатичные: за те оплошности, которые она обнаружила у снохи, она ругает не сноху, а свою дочь, но делает это в присутствии снохи. «НыбжызоIэ, сипхъу – зэхэщIыкI, си нысэ!» («Говорю тебе, дочь, воспринимай, моя сноха!») – этому учит адыгский этикет. «Уи нысэ уигу ебгъамэ, уипхъу ешхыдэ!» («Если тебя рассердила сноха, поругай свою дочь!»). И, если сноха получилась хорошая, пришлась всем по сердцу, это заслуга свекрови. Поскольку установка такая: «Гуащэм и хабзэр нысэм и бзыпхъэщ» («Этикет свекрови – выкройка для снохи»), т. е. по примеру свекрови сноха определяет с кем как поступать. Она учится жить в семье на примере свекрови.
В воспитании снохи также участвуют доброжелательные соседи, старшие подруги: «Куэд къыубжмэ, уи тхьэмэдэжь и цIэри къыхэхуэнщ» («Если много будешь болтать, незаметно выскочит и имя твоего свекра»). Поговорка эта учит молодую быть немногословной со старшими, тщательно взвешивать каждое слово, не выходить за рамки приличия. Это все нелегко дается молодым веселым снохам. Но успокаивает и обнадеживает их сознание: «Нэмыс пщIымэ, уи щхьэщ зыхуэпщIыжыр» («Если оказываешь кому-либо почтение, этим прежде всего ты себя почитаешь»).
Молодую сноху свекровь наставляет: «Акъыл зиIэм шыIэ иIэщ» («У кого есть ум, у того имеется терпение»). «Акъылым уасэ иIэкъым» («Ум цены не имеет (бесценный»). «Гъэсэныгъэм гъунэ иIэкъым» («Воспитание не имеет предела»). «Бгъуэ егъапщи – зэ пыупщI»* («Девять раз отмерь, один раз отрежь»). «Гъунэгъу бий ящIыркъым» («С соседями не враждуют»). «Дзы зыфIэпщ дзы къыпфIещыж» («Кого обзовешь, тот также тебя обзовет»). «Уи бын ущымытхъу»* («Своего ребенка не хвали») и т. п. и т. д.
Снохам внушали, что суть адыгэ нэмыс (адыгский этикет) составляет исключительно уважительное отношение между людьми, тонкое искусство понимать другого человека, умение входить в его положение, «оказываться» на его месте, не позволять себе ни желать, ни делать другому такого, чего бы человек сам себе не пожелал. Что адыгэ нэмыс служит формирующим началом счастья человека, определяет его человечность и порядочность.
Наряду с нравственными категориями «адыгэ нэмыс», «адыгэ хабзэ» у адыгов была весьма популярна еще и «адыгэ напэ», что означало адыгская совесть, совесть адыга. Это объяснялось тем, что совесть как нравственная категория была присуща (свойственна) не только отдельным представителям народа, но и всему народу в целом. Поэтому и на сегодняшний день в кабардино-черкесском языке сохранились такие сочетания слов, как: «лъэпкъ напэ» – совесть рода, племени, нации, народа; «напэ зимыIэ» (напэншэ) – не имеющий совести, бессовестный, лишенный совести. Слово «напэ» в зависимости от контекста может означать – совесть. Говорят: «напэ иIэщ», «цIыхугъэ хэлъщ» – «имеет совесть» или «совестливый, порядочный, человечный». В языке бытует выражение, употребляемое чаще всего старшими и пожилыми: «Напэ хужькIэ тхьэм дызэхуихьыж» («Пусть мы встретимся на том свете с чистой совестью» (буквально: «с чистым лицом»). Если кто-нибудь поступил непорядочно, адыги говорят: «напэтехщ» – «позор», «позорно». Если кто-то опозорился, попал в неловкое положение, испытал чувство стыда, о нем говорят: «и напэр текIащ». Это нельзя перевести дословно. Здесь имеется в виду, что человек потерял обличие, потерял уважение, опозорился.
Адыги издавна придавали серьезное значение такому качеству человеческого характера, как совестливость. Ценилось свойство краснеть (краснеть – в смысле стыдиться недостойного поступка). Считалось, что, если человек краснеет, стыдится, значит, он осознает, что поступил не так, как должен был. Такой человек способен улучшить свой нравственный уровень, совершенствоваться, расти духовно. Адыги доверяли совестливому человеку, потому что они считали, что человека контролирует совесть, совесть напоминает ему об ответственности перед кем-либо за порученное дело или за свой поступок, поведение. С совестью он согласовывает все мысли и дела. Об этом говорят встречающиеся в языке выражения: «Уи напэщ ар, уи напэм зэрытехуэщ, уи напэм тебгъахуэм...» («Это соответствует твоей совести, как совесть позволяет, если совесть позволяет») и т. п. Так же оценивает нравственную роль совести известный русский философ, историк, политик В. Соловьев: «У того, кто грешит без страха ответственности, совесть тупа или, как говорит апостол Павел, сожжена. Кто фактически преследует разномыслящего с ним человека, у того совесть искажена. Кто позволяет себе извороты и предлоги для уклонения от исполнения обязанности или для корыстных целей, ложно толкует законы, у того совесть фальшива. Как же можно уступить принцип свободы совести или дать право действовать по своей совести и изуверу, и фанатику, и разбойнику? Их совесть, напротив, требует пробуждения, оживления от подавляющих ее ложных мыслей, пороков и страстей...» Вл. Соловьев считает, что чем яснее и чище совесть, тем она чувствительнее к впечатлениям добра и зла, тем строже различает и тем решительнее принимает добро и отвергает зло...
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:34 | Сообщение # 18 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Нэмыс мужчины
Начнем с главного субъекта этикета – с мужчины – адыгэлI. Как он должен был выглядеть в плане адыгэ нэмыс, адыгэ хабзэ, чего от него требовал адыгский этикет.
Прежде всего нам хотелось бы напомнить читателю, что у адыгов традиционно воспитателем мальчиков был мужчина, а воспитанием девочек занимались женщины. Уже это говорит о серьезном отношении народа к воспитанию молодого поколения, чего, к сожалению, не скажешь о нашем подходе к воспитанию, когда воспитанием занимаются в общем-то все, но конкретно – никто. Разве может женщина в мальчике воспитать мужской характер? Или, как можно ожидать, что мужчина-воспитатель способен сформировать в девочках женственность, обаятельность, грацию?! Словом, уровень воспитанности нашего общества (в котором без словаря не понять, что означают рыцарство, галантность и просто интеллигентность, а такие черты женского характера, как женственность, обаятельность, скромность, стыдливость воспринимаются как умаляющие достоинство настоящей женщины) как ничто другое свидетельствует о глубоком кризисе отечественной педагогики. Затронутаятгроблема способна дать материал на многотомный труд. Мы всего лишь собираемся систематизировать имеющиеся представления о нравственном кодексе адыгов.
Мы хотели бы заметить, что адыгские племена придавали исключительно важное значение внешнему виду – опрятности, подтянутости, стройности тела. Наличие жировых запасов – считалось признаком, достойным плебея, а не аристократа. В понимании адыгов физическое здоровье ничего не значило без нравственного. Телесная красота богом дана, ее нельзя ставить в заслугу человеку. Человек прежде всего красив делами своими, нравственным поведением. Поэтому настоящий человек, человек, достойный подражания, это тот, который живет своим трудом, беспрестанно трудится, чтобы совершенствовать свое тело и дух.
Адыгэ нэмыс охватывает все аспекты жизни и деятельности мужчины. Так, согласно адыгэ нэмыс мужчина-гражданин должен быть патриотом своей родины, своего народа и всем своим существом быть готовым служить им в первую очередь. И в качестве гражданина он должен обладать мужеством, стойкостью духа, решительностью, находчивостью, чувством верности долгу, ответственности, быть готовым на самопожертвование.
История сохранила и передала нам красоту, мужество, доблесть адыгских мужчин, их преданность Родине и постоянную, непреходящую озабоченность судьбой народа, чей этикет – адыгэ нэмыс, шагнул далеко за пределы народа-создателя и привлек внимание культурной части населения Европы.
Адыгский мужчина – адыгэлI был ответственным прежде всего за судьбу своего народа. Личные планы у него никогда ие выступали впереди общественных. По-другому и не мыслился образ адыгэлI. Видимо; этим объясняется лексическое - значение этого слова. АдыгэлI – адыгский мужчина, мужчина, представляющий собой адыгов, их типичный представитель. Но это не говорит о том, что каждого мужчину в адыгском роде можно было назвать «адыгэлI». Такое название заслуживали немногие, сохраняющие все лучшее, что есть в традициях народа. Высшей похвалой была формула: «Нэсауэ адыгэлIщ ар» – «Настоящий адыгский мужчина». Остальных называли «цIыхухъу» – «мужчина». Каждый цIыхухъу чувствовал себя в любом возрасте адыгэл! и стремился к тому, чтобы его так называли, совершенствовал себя в знании и в строгом следовании в своих поступках предписаниям «адыгэ нэмыс».
Определенный интерес представляет слово «ЛIыгъэ»– мужество. Оно не только обозначает мужество, но и указывает, что данное качество (героизм, выдержка, стойкость и т. п.) есть природное свойство мужчин. Поэтому, если даже женщина проявила героизм, отвагу, выдержку или обнаружила большой ум, широту души, все равно это называют лIыгъэ, это означает: проявила себя как лучший мужчина. Обидно за женщин, но в языке нет слова для женского подвига! Однако это, по сути, мы видим и в других языках... Главный отличительный признак женщин – женственность. Когда в роду достаточно мужчин, женщинам не приходилось забывать о женственности и брать на себя государственные задачи. Их назначение было в том, чтобы быть всегда красивыми, обаятельными, всегда радовать взор окружающих, являться предметом гордости для родителей, братьев, предметом любви детей и мужей. Мужские достоинства никак не украшали женщину. У древних греков, говорят, даже ум не поощрялся у женщин. Может быть в шутку?! Древнегреческим философам приписывают слова: «Мыслящие женщины также противны, как красящиеся мужчины». У адыгов с ними очень много общего. В истории известны единичные случаи, когда женщина попадала в исключительные ситуации, требующие от нее выдержки, стойкости духа, иногда даже геройства (Лашин и др.). Но наука говорит, что лексический фонд языка на случайности не реагирует.
В качестве отца самый главный показатель адыгэлI – это то, каких детей он воспитал, как ведет себя его жена, какие у них в семье взаимоотношения, какова оценка его семьи у людей, посещающих его дом, у соседей (хьэблэ – околоток). Как вписывается его семья в круг людей, носящих ту же фамилию, в общество? (предмет гордости или так себе). Классик адыгской советской литературы Керашев Т. М. в своем романе «Одинокий всадник» дает нам описание одной семьи: «...До отца дошли слухи о героических подвигах сына, совершенных им в то время, когда его родина оказалась в опасности. Без сомнения, отцу'это известие доставило удовольствие, но он никакого вида не подал (внешне ничем не выразил). Сын, хотя и совсем молод, это понял и правильно себя повел, ему показалось неприличным, недостойным мужчины похвастаться перед отцом своими героическими подвигами.
Но однажды, после очередной победы на играх, он ие выдержал и рассказал, что победил всех по всем видам игр. Отец незамедлительно дал ему понять: «Тот, кто восторгается малым геройством, тот никогда не достигнет большого». Далее Керашев рассказывает о воспитывающем поведении отца по отношению к сыновьям: «Отец этих трех сыновей был лучшим образцом адыгского мужчины. Он не бывал к ним излишне жестким (не проявлял излишнюю жестокость), не затевал с ними частых ссор, не кричал на них. Ничего не заставлял делать через силу. Когда они предлагали что-нибудь стоящее, он хотя отец, прислушивался к ним. Но не давал им ему в глаза заглядывать. Лишнего не говоря, зная себе цену, с умом разговаривая» (т. е. разговор с сыновьями глубоко продумывался и взвешивался во всех аспектах. Поэтому слова его имели значение. – Р. М.). Выражение «не давал им ему и глаза заглядывать» – означает: не допускал панибратства. Со стороны сыновей замечалось: помимо сыновней любви все трое испытывали к нему глубокое уважение и оказывали большое человеческое почтение. Хотя дети взрослели, в семье не возникало никаких недоразумений по поводу их воспитания.
...Отец, умирая, завещал сыновьям, чтобы те знали, что об их фамилии люди должны упоминать только в связи с человечностью, порядочностью и героизмом (т. е. человечность, порядочность, героизм во имя спасения родины – должны были стать отличительными признаками его сыновей, которые должны их передать следующим поколениям). В борьбе за свободу народа адыги не знали отступления, адыг мог отдавать свою жизнь за свой народ. Болтливость, хвастливость со стороны детей не допускались. Хорошие манеры, проявленные детьми в обществе, считались естественными, само собой разумеющимися и не заслуживающими особой похвалы. Так и должно быть. Это не тема для разговора и с соседями.
Мужчина – муж. В данном качестве самое главное – отношение к жене, нравственная чистоплотность, верность семье, чувство долга перед ней. Он глава семьи, защитник чести жены. Честь и достоинство всей семьи и на его совести, ответственности. В этом качестве от него требуется: человечность, порядочность, честность, благородство, чуткость, трудолюбие, скромность, искренность, правдивость, высокая культура чувств и культура поведения.
АдыгэлI никогда на людях не говорит о своей жене (не ругает, не хвалит, никакой информации о ней не сообщает). И ей без надобности не объясняется в любви. Лучшая демонстрация чувств – это его дела, поступки, млпсры обращения. А если жена, в силу плохого воспитания, не оправдывает мужа, подводит его, унижая себя и семью, и тогда муж не должен на нее руку поднимать и сквернословить в ее адрес. Настоящий мужчина в адыгском понимании оставляет такую жену, не входя с ней ни в материальные, ни в моральные объяснения.
Мужчина – сын своих родителей. В данном случае – главный показатель его человеческих качеств – это моральное и материальное состояние родителей, если они живы. Чуткое и внимательное отношение к их нуждам, к их состоянию здоровья, повседневная забота о них только возвысит его, как сына, в глазах окружающих. Этим самым он подаст живой пример должного отношения к родителям и своим собственным детям. Так передается из поколения в поколение уважение к старшим в семье и забота о них. У адыгов не бывало одиноких и беспомощных, брошенных на попечение государства стариков, старух и детей-сирот. Хотя люди не могли не лишиться своих близких – закон природы общий для всех – но всегда для них находились другие, близкие, бравшие на себя дальнейшую заботу о них. Уважающий себя род (фамилия) не допускал, чтобы старец или малец, носящие их фамилию, оказался на улицу выброшенным, заброшенным, забытым или отданным на попечение общественности. Это было бы позором всему роду.
Личные отношения сына с отцом строились исключительно на основе глубокого уважения к отцу, почитания его (ни в коем случае не страха, не слепого подчинения, как некоторые пытаются представить истоки этих отношений).
|
| |
| |
| diana | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:35 | Сообщение # 19 |
|
админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 413
Статус: Offline
| Так, сын не садился за один стол с отцом во время обеда или в гостях. Его место за молодежным столом. Сын не повышал голоса на кого-либо в присутствии родителей. Это было неприлично. Громко не выражал свою волю, чувства. Во всем соблюдались такт и чувство меры. Старшие рассказывают случай, когда сын, смертельно раненный, усилием воли заставлял себя не стонать в присутствии отца. Хотя весь его вид говорил о том, что у него силы на исходе. Показывая отцу выдержку и стойкость духа, он пытался говорить с ним спокойно. Отец, поняв состояние сына, поспешил уйти от него. Может быть, для современной молодежи требуется объяснить эту ситуацию. Условия жизни другие, характеры другие. Наверняка сегодня в аналогичной ситуации и отец, и сын поведут себя по-другому. Однако, чтобы правильно понять и достаточно оценить выдержку, великодушие, проявленные в описанной ситуации отцом и сыном друг к другу, родство их душ, необходимо знать всю логику и психологию их нравственного кодекса. Несведущему может показаться все это черствостью, отчуждением душ и с той, и с другой стороны. Хочется все-таки раскрыть, в чем заключалось их великодушие друг к другу. Сын, во-первых, демонстрировал перед отцом стойкость духа, выдержку, тем самым говоря отцу, что он достаточно воспитан, достоин своего отца, что отцу не пришлось бы краснеть за такого сына. Во-вторых, он знал, что отец итак его жалеет, зная его состояние, а, если он будет стонать, кричать или взывать о помощи, тем самым он сделает еще больнее отцу, вдобавок огорчит отсутсвием выдержки. Адыги говорят: «Умирать тоже надо уметь с достоинством». Что касается отца, его поспешный уход тоже объясняется двумя причинами. Первая – пока он находился у сына, тот, превозмогая боль, не стонал, а это очень больно.
Вторая – отцу невыносимо тяжело без слез прощаться о умирающим сыном, а слезы он не мог себе позволить в присутствии сына. Это расценивалось как слабость духа. Поэтому, возможно, он вышел от него, уединился и дал нолю слезам. Мужчине простительно плакать на людях только по поводу смерти родной матери. В остальных случаях его слез никто не должен видеть. Таков мужской характер. Но это вовсе не говорит о жестокости его, черствости его души или еще о чем-то подобном. Напротив, адыгские мужчины отличались чуткостью, нежностью, необыкновенной галантностью в сочетании с мужеством и т. д. Словом, ничто человеческое и им не чуждо было. Но то, что считалось слабостью духа или недостойным мужчины в их представлении, они старались не демонстрировать. Обладая исключительным тактом, чувством меры, необыкновенной выдержкой, они это умели.
Каноны «адыгэ нэмыс» также распространяются и на мужскую дружбу, которая характеризуется определениями: «самая прочная», «самая, глубокая», «самая верная». Если мужчина в дружбе ненадежен, то он не может быть уважаем в обществе. Надежный друг, по меркам тех далеких времен, это такой же близкий человек, как родной брат, только не по крови, а по духу. Это человек, с которым делят поровну все радости и все горести, все трудности, все прелести жизни. Друг всегда скажет правду, какой бы неприятной она ни была. Друг постарается понять любое твое настроение, объяснит любой твой поступок.
Ради друга принято было быть готовым на все, вплоть до смерти. Погибнуть, спасая друга, великая честь. Такая дружба распространялась и на семьи дружащих, особенно на их сыновей. После смерти кого-либо из друзей, оставшийся в живых до конца своей жизни брал под свою опеку семью умершего или погибшего друга. Особенное внимание уделял воспитанию его сыновей. «Адыгэ нэмыс» строго регламентировал и отношения младших к друзьям старшего, которые приравнивались к самым уважаемым членам семьи или рода.
Бытующее сегодня в речи адыгов «къысхуэгъэгъу!» – (извини! прости!) не свойственно адыгскому этикету вообще, оно привнесено из русского и употребляется в основном молодежью. Кстати, надо заметить, в устах адыгского мужчины это слово звучит не вполне естественно и придает ему не ожидаемый эффект галантности, а какой-то неприятный, не свойственный известному характеру оттенок. Дело не в том, что адыги не имели смелости признавать свои ошибки и заблуждения. Видимо, такое впечатление имеет психологическое объяснение, связанное с историей этикета. Слово «къысхуэгъэгъу!» в глагольной лексике кабардино-черкесского языка имеет иное назначение в общении (чем обращение у русских: извините, скажите, который час). Оно употребляется в ситуациях, когда кто-то кого-то нечаянно обидел или мог обидеть. В таком случае говорят: «Кхъы1э къысхуэгъэгъу» («Пожалуйста, извини»). Или: «Тхьэм щхьэкIэ къысхуэгъэгъу, уи жагъуэ сщIыну сыхуеякъым» («Ради бога, извини, я не хотел, не собирался тебя обидеть»). Тому, что глагол «къысхуэгъэгъу» не пользуется в речи адыгов широкой популярностью, вероятно, способствует требование этикета, выраженное, в частности, в форме народной поговорки: «Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи тIыс!». (Буквально: Прежде чем сказать, подумай, прежде чем садиться, оглянись вокруг»). Этикет не одобряет слов и действий, не обдуманных основательно, не одобряет опрометчивых поступков, за которые впоследствии приходится краснеть, испытывать чувство неловкости, стыда, возникает необходимость извиняться. А если приходится ошибаться, то гораздо достойнее принять на себя ответственность во всей полноте, чем извиняться. К таким поступкам адыги относили высказывания не по теме, не по адресу, не в тон, не вовремя. Неэтично также садиться раньше старшего или же на место, обычно отводимое в обществе для старшего и т. д. А когда думаешь, как требуется, всегда можно безошибочно сориентироваться: что сказать, кому сказать и следует ли вообще подавать голос. Точно так же и с требованием оглядеться (посмотреть, есть ли кто-нибудь постарше тебя). Оглядеться несложно, но зато не попадешь в неловкое положение, не вызовешь никаких нареканий, напротив, прослывешь человеком воспитанным, культурным. А это, согласитесь, всегда приятно. Хотя надо стремиться «не слыть» культурным человеком, а быть им. Словом, надо знать свое место в обществе, свою оценку. Нигде не быть непрошеным гостем. Нэмыс во всем: и в одежде, и в разговоре, и в походке, и в осанке, и во всем поведении. Знать, куда идешь, насколько ты там нужен, клк следует себя вести, когда и как надо уходить. Еще и еще раз чувство меры!
Особо следует сказать о требованиях адыгэ нэмыс в отношениях мужчины к женщине. Неизвестно, что тому ви-поП, по многие думают, что адыги держат женщину в «ежовых рукавицах», в «черном теле», что женщина в семье бессловесна и бесправна и до предела закабалена. Может быть, отчасти их настраивал на такое мнение обычай адыгской семьи, согласно которому молодые женщины до определенного срока не виделись, не разговаривали со старшими в семье мужа. Но ведь затем, по истечении принятого срока в честь нее накрывался праздничный стол, ей покупались дорогие подарки, и она становилась полноправным членом семьи. Или на такие мысли наводил тот безоговорочный факт, что в адыгской семье глава семьи – муж. А жена все свои обязанности, определенные ей природой, выполняет беспрекословно. И не позволяет себе по отношению к мужу никаких грубостей, сквернословия и т. п., как многие другие женщины. Видимо, надо объяснить, что адыгская женщина не ругает мужа скверными словами в голос не потому, что она его боится, а потому, что она себя уважает по-своему. Ей не пристало так изъясняться с мужем. Она считает, что женщина, несмотря ни на какую эмансипацию, от природы должна быть женственной, обаятельной, кроткой, даже, если хотите, слабой, хрупкой... она никогда не соперничает с мужем в силе и во всем другом, что должно быть свойственно только мужчине. Адыги говорят: «ФIым къимыхьыр Iейм къихьынкъым» – «Чего не добьешься добром, того и злом не добьешься». К сожалению, сегодня жизнь преподносит нашей молодежи немало примеров прямо антиэтикетного характера.
Поэтому, когда наши дети по центральному телевидению смотрят русскую народную сказку, в которой старуха, держа черпак, с грубыми окриками набрасывается на мужа, это требует объяснения, соответствующего адыгскому этикету.
Все, изучавшие когда-либо жизнь и быт адыгов, отмечали большую свободу девушек до замужества. Наша история не знает ни паранджи, ни другого средства особого притеснения девушек, женщин в семье или в обществе. У каждого народа своя культура, свои правила поведения, свои представления о приличном и неприличном. Напомним современному читателю ряд этикетных правил, непосредственно указывающих на исключительно уважительное отношение мужчин к женщинам, бытовавших в адыгском народе в сравнительно недавнем прошлом. Прежде всего было общепринятым явлением, что при появлении женщины мужчины вставали, переставали разговаривать и стояли в ожидании, пока она с ними поздоровается. (Она первая протягивала руку для пожатия.)
Уровень воспитанности мужчины в народе определялся по его культуре отношения к женщине. Благовоспитанный мужчина не мог себе позволить подъехать к женщине на лошади. Он должен был остановиться поодаль, спешиться, подойти к женщине и, держа лошадь за уздечку, поздороваться, проводить ее хотя бы несколько шагов и только убедившись, что она не нуждается в его помощи, он мог продолжить свой путь. Пеший мужчина проходил мимо встречной женщины, уступая ей правую сторону. Объяснялось это тем, что на левой стороне мужчина носил кинжал или саблю, считалось неприличным демонстрировать перед женщиной вооружение. Уважение к женщине было настолько велико, что самый плохо воспитанный мужчина не решался осквернять ее слух грубым словом, расстроить ее чувства недостойным поведением. А в присутствии женщины не ругались, не ссорились, не курили, не дрались. Появление женщины и ее обращение предотвращало любой горячности споры и дуэли. Все недоразумения разрешались в ее честь мирным путем. Если мужчина, кем-то преследуемый, зная, что его наверняка убьют, прятался в комнате женщины, то это было верное спасение. Там его никто не мог побеспокоить. Но мужчины, считая это унизительным для себя, прибегали к этому лишь в случае абсолютной безвыходности.
Адыгэ нэмыс обязывал мужчину тщательно приводить себя в порядок перед встречей с женщиной: считалось неприличным выйти к женщине (к соседке, к знакомой) в майке или в незастегнутой до ворот рубашке, небритым, непричесанным, с босыми ногами или в шлепанцах на босу ногу и т. д.
В кабардино-черкесском языке сохранилось выражение: «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» («Если голова цела, шапка найдется»). Как всякое художественное афористическое выражение, оно имеет не только прямое, автологическое, содержание, но используется в переносном значении, которое можно сформулировать так: если есть главное, остальное приложится. Как бы высоко ни ставил народный этикет женщину, но главным в доме, в общине, в обществе все же признавался мужчина. Подчеркивая это, обычаи требовали от мужчины строжайшего требовательного отношения к себе. Он выполнял всю самую тяжелую работу – пахал, сеял, пас и растил скот, охотился, защищал родину, Женщине полагалось заниматься только домашними делами, при этом,– исключая тяжелые.
Вернемся, однако, к поговорке «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» – «Если голова, цела, шапка найдется». Слово «пыIэ» («шапка») в ней полисемантично и имеет переносные значения. Прежде всего надо сказать, что у многих кавказских народов существует особое почитание головы, а с головы это отношение распространяется и на головной убор. Шапку мужчины выделяют из всей одежды, оказывая ей внимание, соответствующее статусу ее владельца. Если шапку снимают, то кладут на достойное место. Всякое пренебрежительное отношение к шапке является знаком пренебрежения к хозяину. Потеря шапки в играх или поединке – позор. В исключительных случаях наличие шапки приравнивается к присутствию самого ее хозяина. Шапку, как и оружие, адыги никогда не дарили.
Конечно же, это всего лишь условности, и за ними нет прямого материального выражения. Но у каждого народа сном духовные ценности, свои обычаи и традиции. И если они в чем-то различаются, то следует с уважением относиться к условностям любого другого народа. По этому поводу нпюмнпается интересный случай. ...В больничной палате смотрели по телевизору какой-то фильм на военную тему. Вдруг на экране кадр: солдаты веселятся. Один на гармошке играет. Заходит к ним генерал, выходит в круг, приглашает одного из солдат с возгласом: «Эх, удаль..!» – бросает шапку на пол и пускается в пляс. Это был соответствующий художественный прием автора произведения, чтобы подчеркнуть простоту, народность характера данного генерала, его душевную близость к солдатам. Вопрос одного из присутствующих вернул нас к разнице в этикета у русского и адыгского народов. Он спросил: «Что необходимо учитывать переводчику с одного языка на другой, недостаточно ли для перевода хорошего знания языков?» Только что увиденный кадр из фильма говорил нам, что для перевода художественного произведения, кроме хорошего знания языков, совершенно необходимо знание обычаев, нравов, традиций, культуры того народа, на язык которого переводится данный текст. Еще одно переносное значение слова «пыIэ» – «жена». Есть у адыгов традиционное благопожелание молодожену: «Уи пыIэм и хъер улъагъу!» («Пусть ты увидишь добро от твоей шапки»). Видимо, этим подчеркивается значение жены: она такая же хранительница и воплощение достоинства мужчины. Социальная активность адыгских мужчин многообразно запечатлена в речевом этикете адыгов, который сохраняет ряд чисто мужских речевых формул приветствия: так, например, путника приветствовали: «Гъуэгужь апщий» – сокращенное «ГъуэгуфI уижьэ апщи», что означало: «В добрый путь да отправишься!» На это путник отвечал формулой: «Упсэу апщи!» («Да будешь жив!»).
Пахаря приветствовали: «Бов, апщи!» (Бэ увэ, куэд увэ!) - означает: «Чтобы ты много вспахал» (а значит, долго жил и был здоров). Ответ: «Упсэу апщи!» Выполняющего какую-нибудь работу приветствовали: «IуэхуфIохъу апщи!» (Уи Iуэхур фIы ухъу апщи!) – означает: «Чтобы работа, которую ты выполняешь, дала хороший результат, увенчалась успехом». Ответ: «Упсэу апщий!» или «Уи Гуэху фIы ирикIуэ!» – «Чтобы добро прошло через твои дела». Тех, кто молотил на току, приветствовали: «Хьэм бов апщи!», что означало: «Да будет ток полный урожая!» Ответ гласил: «Упсэу! Уи Iуэху фIы ирикIуэ!» Работающих в поле приветствовали: «Шхошх апщи!» Ответ был: «Упсэу, апщи!» и т. д. Поясним трудное для перевода слово «апщий». Оно встречается только в сочетании с другими словами в благопожелательных формулах как показатель высокого стиля. Не будучи специалистом в области языкознания, можно только строить свои робкие предположения. Думается, в этом слове корень – пщ – имеет родство со словом «пщы», у которого отмечается целая гамма значений: князь, повелитель, хозяин, свекор, старший мужчина в семье (а исторически исходными, как полагают ученые, были значения «владыка», «хозяин», «бог»)». Судя по этим наблюдениям, можно согласиться с тем, что корень– пщ – исконно означал престижное, предпочтительное, желательное явление, о чем пишут Б. X. Бгажноков, А. И. Аб-доков, А. М. Гутов.
Одно из самых категоричных требований «адыгэ нэ-мыс»– это единство слова и дела у мужчины и вообще у любого человека. Дать слово и не выполнить его ни в какие нравственные рамки не вписывалось. Такого человека не воспринимали всерьез, говорили, что на него нельзя надеяться и положиться в трудную минуту. Поэтому высшая оценка этикета звучала так: «Нэсауэ щIалэщ, адыгэлIщ», «Зы пыIэмрэ зы хьэлымрэ иту, жиIам тебгъуэтэжу». «Настоящий (истинный, воспитанный) парень, адыг своего мнения и своих нравов не меняет, слово с делом сходятся».
|
| |
| |
|
